Источник меж гор,

Вдали золотится

Во тьме синий бор.

Пастушка младая

На рынок спешит

И вдаль, припевая,

Прилежно глядит.

Румянец играет

На полных щеках,

Невинность блистает

На робких глазах.

Искусной рукою

Коса убрана,

И ножка собою

Прельщать создана.

Корсетом прикрыта

Вся прелесть грудей,

Под фартуком скрыта

Приманка людей.

Пастушка приходит

В вишенник густой

И много находит

Плодов пред собой.

Хоть вид их прекрасен

Красотку манит,

Но путь к ним опасен

Бедняжку страшит.

Подумав, решилась

Сих вишен поесть,

За ветвь ухватилась

На дерево взлезть.

Уже достигает

Награды своей

И робко ступает

Ногой меж ветвей,

Бери плод рукою –

И вишня твоя,

Но, ах! что с тобою,

Пастушка моя?

Вдали усмотрела, –

Спешит пастушок;

Нога ослабела,

Скользит башмачок.

И ветвь затрещала –

Беда, смерть грозит!

Пастушка упала,

Но, ах, какой вид.

Сучок преломленный

За платье задел;

Пастух удивленный

Всю прелесть узрел.

Среди двух прелестных

Белей снегу ног,

На сгибах чудесных

Пастух то зреть мог,

Что скрыто до время

У всех милых дам,

За что из эдема

Был изгнан Адам.

Пастушку несчастну

С сучка тихо снял

И грудь свою страстну

К красотке прижал.

Вся кровь закипела

В двух пылких сердцах,

Любовь прилетела

На быстрых крылах.

Утеха страданий

Двух юных сердец,

В любви ожиданий

Супругам венец.

Прельщенный красою.

Младой пастушок

Горячей рукою

Коснулся до ног.

И вмиг зарезвился

Амур в их ногах;

Пастух очутился

На полных грудях.

И вишню румяну

В соку раздавил,

И соком багряным

Траву окропил.

Завещание Кюхельбекера*

Друзья, простите! Завещаю

Вам всё, чем рад и чем богат;

Обиды, песни – всё прощаю.

А мне пускай долги простят.

На женитьбу генерала Н. М. Сипягина*

Убор супружеский пристало

Герою с лаврами носить,

Но, по несчастью, так их мало,

Что нечем даже плешь прикрыть.

На Аракчеева («В столице он – капрал…»)*

В столице он – капрал, в Чугуеве – Нерон:

Кинжала Зандова везде достоин он.

«За ужином объелся я…»*

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно и тошно.

«Мы добрых граждан позабавим…»*

Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа

Кишкой последнего попа

Последнего царя удавим.

Наденьке*

С тобой приятно уделить

Часок, два, три уединенью:

Один желаньям посвятить,

А два последних наслажденью.

«Она тогда ко мне придет…»*

Она тогда ко мне придет,

Когда весь мир угомонится,

Когда всё доброе ложится

И всё недоброе встает.

Про себя*

Великим быть желаю,

Люблю России честь,

Я много обещаю –

Исполню ли? Бог весть!

К портрету Молоствова*

Не большой он русский барин.

Дураком он не был ввек,

Он татарин, он татарин,

А не русский человек.

«Всегда так будет, как бывало…»*

Всегда так будет, как бывало:

Таков издревле белый свет:

Ученых много – умных мало,

Знакомых тьма – а друга нет!

На К. Дембровского*

Когда смотрюсь я в зеркала,

То вижу, кажется, Эзопа,

Но стань Дембровский у стекла,

Так вдруг покажется там…

На Гнедича («С тобою в спор я не вступаю…»)*

  С тобою в спор я не вступаю,

Что жесткое в стихах твоих встречаю;

    Я руку наложил,

    Погладил – занозил.

Из ранних редакций*

К ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ1

После стиха «Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон» в рукописи:

«Постойте, – скажешь ты, – ведь я не однодворец;

Могу я быть богат, хотя я стихотворец».

Согласен – будь богат и ты, как тот поэт[13],

Который, именем наполнив целый свет,

Развратной прозою, опасными стихами

Успешно торговал с голландскими купцами,

Но разве бедность лишь заставит слезы лить?

Иль зависть богача не смеет уязвить?

Что, если, воружась шипящей клеветою,

Всечасно ползая повсюду за тобою,

Наполнит горечью всю чашу бытия,

Покроет мраком жизнь и ввергнет в гроб тебя?

ПИРУЮЩИЕ СТУДЕНТЫ

В первоначальной редакции после стиха «Завидовать студентам» следовало:

Виват, наш дружеский союз!

  Виват, виват, студенты!

Ненадобны питомцу муз

  Ни золото, ни ленты;

Пускай с профессором седым

  Я в сутки час зеваю;

Зато с бокалом круговым

  Весь век не