Как известно, все альпинисты – заядлые адреналинщики, и многие верят в приметы и знаки, поэтому пропустить такое восхождение никто не хотел.

– А как же мы найдем дорогу? – спросил я.

– Бабушка сказала, что даст нам проводника. Он должен прийти с минуты на минуту! – ответила Маритт. – А вот, наверное, и он.

Маритт помахала, видимо, в ответ. Я обернулся… Кто бы сомневался! (Любимая фраза в моем повествовании, да?) Навстречу нам шел… Догадались? Он, конечно же! Всё знающий Роман.

– Привет, ребят! – французский Романа был безупречен, никакого акцента от слова «совсем». Я позавидовал.

Роман руководил и разговаривал так, будто всю жизнь водил группы в горы. Тот же самый трамвай «Аnnа» вез нас и в этот раз. Я не знал, стоило ли мне общаться с призраком, учитывая все обстоятельства, поэтому сел на то же самое место, где в прошлый раз общался с Максимом Шапашниковым (через «а») по имени Тьери, и хотел просто поспать…

Но Роман подошел минуты через полторы и, сев рядом со мной, сказал:

– Меня на обратном пути рядом не будет, мне уже пора испариться, поэтому времени побыть вдвоем у нас не так много. Я прошу тебя присмотреться к Маритт. Очень нормальная девушка, уж поверь мне, я кое-что точно знаю… И по духу совсем не альпинистка… Если ты предложишь ей руку и сердце, будет всегда рядом, найдет себе нормальную работу, научится готовить борщ и жареную картошку, а ты будешь писать и жить – не тужить рядом с ней…

Я как-то неопределенно пожал плечами. Не думал я о Маритт в таких категориях, да и после разрыва с Софьей, честно говоря, пока вообще не хотелось думать о женщинах… Но то, что Роман был лучшей версией меня, да еще и призраком, смущало. Он ведь явно знал больше, чем я…

– Только времени у тебя не так много, – продолжил Рома. Решить тебе надо до 14 часов 37 минут сегодняшнего дня, иначе будет поздно и невозможно уже что-либо изменить…

– Что это значит? – не врубился я с лёту.

– Каждое наше решение поворачивает судьбу в ту или иную сторону, в это время как раз и будет поворотный момент…

– Чем я заслужил эту привилегию: знать время и такие подробности?

– Не ты, бабушка.

– Чем же она?

– Ценой своей жизни спасла жизни других. Типа: «жизнь положила за други своя».

И трамвай нас привез в пункт назначения, и вели меня – старались, и я старался изо всех сил и не подвести всех, и не выглядеть рохлей, хотя это было для меня после недавней-то комы не просто. Но, помня совет Генриха, что все ограничения в голове, пытался не поддаваться панике.

Как сказал Роман, мы поднимались не на самую высокую гору, хотя бабушка и погибла где-то на большой высоте, но перед тем, последним, своим восхождением попросила, если что – похоронить ее именно в том месте, где она и лежит сейчас. И друзья выполнили ее просьбу, хотя здесь принято хоронить там, где альпинист погибает.

Роман сказал, что владеет какими-то начальными навыками восхождения в горы, поэтому шел третьим в связке с опытным альпинистом – Жан-Пьером и Маритт. Не знаю, почему так сложилось, было ли это случайностью или каким-то его планом. Я шел вторым с бравым парнем по имени Паскаль.

Мы почти добрались, когда, остановившись, Роман показал нам плато в метрах 300 выше нас, где, по его словам, находилось захоронение бабушки.

Солнце светило прямо в глаза, команда Романа и мы с Паскалем – чуть вдалеке – стояли и наслаждались открывшейся перед нами красотой.

Вдруг я услышал вскрик и, обернувшись, увидел только, как на моих глазах, куда-то тащило Маритт, а Жан-Пьер пытался остановить это движение. Видимо, Роман упал в какую-то расщелину, и за ним полетела вниз девушка, первый в связке альпинист пытался удержать их обоих.

Паскаль спешно отстегивал меня, так как я был в безопасности, чтобы бежать на помощь ребятам.

И вдруг я услышал голос Романа в своей голове:

– Ты почти опоздал! Скажи ей!

Мысль работала быстрее скорости пули. В голове прокрутилось столько вариантов происходящего, и я так испугался, что почти моментально принял решение, понимая, что главное в этом случае – намерение, а судьба сама подстроится, и прошептал девушке первое, что пришло на ум:

– Будь со мной!

Не успел я начать эту фразу, как услышал длинный, душераздирающий крик Маритт: «Non!!!», и Жан-Пьеру как будто стало раза в два легче держать страховку, и он перестал скользить навстречу к расщелине, уперевшись «кошками» в лед.

Я застыл как вкопанный, даже не пытаясь, от шока, двинуться с места. Я понял, что Роман отстегнулся и упал один, чтобы не тащить за собой остальных.

Жан-Пьер с Паскалем вытащили Маритт. Как только они отошли пару метров от расщелины в мою сторону, несколько кусков льда с треском оторвались и, потащив за собой снег, лед, породу, засыпали расщелину, в которой я навсегда похоронил то ли Романа, то ли какую-то часть своего бытия. Спасать Романа не представлялось возможным.

В тишине мы поднялись к памятнику моей бабушки, я сделал несколько фотографий для мамы, после чего все вернулись в Шамони. Я остался у Маритт. И под утро она мне призналась:

– Я не все тебе рассказала вчера.

– Ты о чем? – не понял я.

– Про твою бабушку… Было еще кое-что… В мои 18 с половиной мои родители здесь оба погибли. Я была настолько ошарашена произошедшим, что, сдав наш дом на юге Франции, перебралась сюда, чтобы быть поближе к ним, чтобы было не так одиноко. Они меня обучали альпинизму с детства, но я была не очень счастлива заниматься таким делом. И поэтому в горы ходила, но только с этими ребятами, а когда они возвращались домой, работала в местной гостинице. Жить с кем попало не хотелось, а любовь не приходила. А тут ты… в прошлый раз… со своим необычным прошлым и потерей родителей. Мне показалось, что мы бы могли быть вместе. Но потом Тьери сказал, что у тебя невеста…

А вчера бабушка твоя сказала, что у тебя никого нет и не было, и предупредила, что ты никогда не посмотришь на меня как на женщину, и мы больше не увидимся, я останусь в твоей памяти мимолетной знакомой. Но если я хочу сражаться за свою любовь, то надо