– Сам еще все не осознал, – признался я. – Но чем дальше, чем страшнее.

– Ваше величество?

Я отмахнулся.

– Хотя бы какие-то наметки есть, где укрылся Скагеррак?.. Здесь, под столицей, или в отдаленных горных районах?

Он развел руками:

– Это не беспечный император Герман. Хоть и не было смысла скрывать, однако император Скагеррак предпочел сохранить операцию в тайне. Во дворце не знает ни один человек. Во всяком случае, так утверждает каждый.

– Сэр Норберт, – велел я, – разошлите людей широкой цепью. Строительство туннелей скрыть невозможно бесследно, слишком уж масштабные работы. Где-то есть люди, которые работали там не один год.

Он сказал осторожно:

– Большую часть император мог взять с собой. Надо же и наверх пробиваться! Но я все сделаю, ваше величество.

Он поклонился и отбыл, я с неопределенным чувством посмотрел вслед. Все чаще мои друзья и соратники от «сэр Ричард» переходят к «его величеству», и хотя понятно их желание повысить мой статус и держать его на высоте, но все равно грызет ощущение какой-то потери.

Альбрехт спросил с сочувствием:

– Что-то не так?

– Очень даже что-то, – огрызнулся я. – Если на людях обязательно вашевеличествуете, то хотя бы эти поклоны оставьте! Кивнул – и все, достаточно. Пусть местные видят, мое окружение северных героев выше всяких местных правил!.. Это придает высший статус и почтение, а эти преимущества должны употреблять на то, чтобы мне жилось хорошо и беспечно.

– Ну еще бы, – протянул он. – Иначе зачем нам власть?.. Мы и живем только для этого… Если император увел даже всех землекопов с собой, осталась их родня, знакомые, могут знать, в каких местах те работали. Но это вопрос почти решенный. Мы же знаем, завтра-послезавтра сэр Норберт принесет ответ в клюве. А вот что потом?

– Прорабатываем, – ответил я кратко. – Все варианты.

Глава 14

Аллея привела к уже четвертому бассейну с массивным фонтаном в центре, дюжина рыб вокруг золотой чаши в рост человека, из поднятых кверху морд с распахнутыми ртами бьют мощные струи, играющие в солнечном свете.

Альбрехт крякнул, гордо выпрямился. С той стороны бассейна группка молодых женщин в ярких платьях, похожих издали на букет цветов, сгрудились вокруг одной, та деловито огляделась и села на каменный парапет, остальные остались стоять.

Мы продолжали двигаться прогулочным шагом, женщины нас заметили, а как только мы начали огибать бассейн, присели красиво и церемонно. Та единственная, что сидела, тоже поднялась и присела в почтительном женском поклоне.

Я чуть наклонил голову, и это для императора считается много, а когда они все остались позади, спросил тихо, не поворачивая голову:

– Ну как?

– Она и здесь работает, – ответил Альбрехт так же тихо. – Для всех остальных побывать во дворце – это возможность посплетничать, пофлиртовать, только она такой ерундой не занимается. Вы заметили ее взгляд?

– Как оцениваете? – спросил я.

Он ответил с неспешной задумчивостью:

– Умна и, пожалуй, единственная из всей этой пестрой толпы поняла, что мы здесь всерьез и надолго. В то время как остальные бездумно верят, что вот выйдет из пещер Скагеррак и все вернется как было, а мы исчезнем, яко дым, она не только верит в нас, но и делает ставку…

– Это хорошо или плохо? – уточнил я.

– Хорошо, – ответил он уверенно. – Делает ставку на вас, вы на нее. Те люди, которых вытащила из почетных ссылок, уже работают, сами уже привлекают тех, на кого могут опираться и…

– На которых можем опираться мы, – договорил я. – Герцог, мне приятно убедиться, что ваш блистательный ум вас не покинул и среди этого блеска и роскоши. Увы, герои Севера уверены, что нашей военной мощи плюс Маркус с избытком для всего. У кого в руках меч, тот вроде бы даже поет лучше!

Он улыбнулся:

– Мне проще, я вас знаю. А вот герцогиня… Хотя, конечно, ухватилась за шанс, однако как ухватилась! Понимая, что если с нами не выгорит, то для нее впереди уже не ссылка, а плаха.

– Думаете, у нее нет скрытых от нас интересов?

– У всех есть, – ответил он с наигранной беспечностью, – Но без нас захватить трон не сумеет точно.

Мы продолжали прогуливаться вдоль небольших бассейнов с бьющими в центре мощными струями воды.

– Ваш Верховный Псарь…

– Джуллиан Варессер?

– Да, он самый, это человек все-таки императора. Не то чтобы к нам с неприязнью, все напротив, мы спасители, однако же непонятные и чуждые спасители, а вот император – привычный и понятный мир, где им всем уютно. Так что он не ваш человек…

– Временная фигура, – согласился я. – Хотя, конечно, если император исчезнет, останется служить, как служит сейчас. В ссылку, в которой оказалась герцогиня со всем ее могущественным кланом, мало кому хочется, если есть выбор.

Впереди красиво и гордо, как молодой петух, прогуливается с юной девушкой Палант, уже по-скагерракски яркий и разодетый, хотя и с мечом в ножнах за спиной, что на таком костюме выглядит несколько комично.

Девушка присела в легкое кресло, даже прилегла у фонтана, а он опустился рядом на край каменного парапета и нежно перебирал ей волосы, млея от счастья.

Девушка вообще закрыла глаза, чтобы не видеть такие вольности, Палант сидит к нам спиной, потому Альбрехт равнодушно прошел мимо без всякого «драсьте», а я, в каждую бочку затычка, остановился, все-таки Палант мой подданный, к тому же опекаемый подданный, я обязан заботиться.

– Сэр Палант, – проговорил я едва слышно, – вы так молоды…

Он спросил шепотом:

– Что случилось, ваше величество?

– Лучше разбудите, – посоветовал я. – Или, если будить жаль, осторожненько перенесите, чтобы не слышала это журчание.

– Ваше величество?

– Уписается, – сказал я с неловкостью. – Мы в детстве так подшучивали над сверстниками. Даже ночью нарочито поднимались и начинали над спящими переливать воду из чашки в чашку… Обязательно пускали лужи!

Он покраснел, все еще не может предположить, что даже такие нежные девушки тоже писают, а я поспешно догнал ожидающего Альбрехта, не оборачиваясь, не люблю растаптывать светлые идеалы, хотя, как политику, приходится топтать светлые во имя нужных.

Альбрехт некоторое время рассказывал о проблемных местах и вызовах, потом поклонился и сказал буднично:

– А теперь с вашего позволения отбываю на каторжную работу. А вы тут… политикуйствуйте.

Я не сразу врубился, чего он так внезапно, но из соседней аллеи вышла группа щебечущих на своем птичьем языке женщин, Мишелла в центре, что и понятно, ее статус резко повысился, вокруг нее группируется теперь свой круг.