— Мы теперь так отвечаем на телефонныезвонки? Имей в виду, что со мной это не пройдет.

— В чем дело, Майлз?

Отряхиваюсь и шагаю дальше по тропе — теперь чуточкуосторожней.

— Да так, хотел тебе сказать, что ты пропускаешь изряда вон выходящую вечеринку. А поскольку ты в последнее время любишь разныевеселые праздники, я и решил тебя пригласить. Хотя на самом деле там не стольковесело, сколько смешно. Это надо видеть — полное ущелье готов. Как будтоДракула проводит сбор соратников или что-нибудь в этом духе.

— А Хейвен там? — спрашиваю я, и что-тонепроизвольно сжимается внутри.

— Ага, ищет свою замечательную Трину. Помнишь обещаннуютаинственную вечеринку? Так вот, видимо, это она и есть. Наша Хейвен не умеетхранить секреты, даже свои собственные.

— Они, вроде, больше уже не увлекаются готикой?

— Хейвен тоже так думала. Можешь себе представить, какона злится, оттого что оделась не к случаю.

Я как раз поднялась на вершину холма, и передо мнойоткрывается долина, залитая светом.

— Говоришь, вы в ущелье?

— Угу.

— Я тоже. Собственно, я почти на месте.

Я начинаю спускаться по склону.

— Погоди… ты здесь?

— Ну да. Как раз иду в направлении огней.

— А сначала прошла через туннель? Ха-ха, понялашутку? — Я молчу, и Майлз говорит: — А откуда ты узнала?

«Да так, очнулась от пьяного беспамятства, потому что черноеперо пощекотало мне нос, увидела пророческую картину у стены в своей комнате исделала то, что сделал бы всякий разумный человек на моем месте: схватилакуртку, нацепила шлепанцы и выбежала из дома в ночной рубашке!» — думаю я, ноэтого, конечно, говорить не стоит.

Мое молчание вызывает еще больше подозрений.

— Тебе Хейвен сказала? — спрашивает Майлз довольнорезко. — А мне клялась, что больше никому не говорила. Ты, конечно, необижайся, но все-таки…

— Нет, Майлз, она мне ничего не говорила. Я самаузнала. В общем, я почти уже на месте, увидимся через минуту, если только незаплутаю в тумане.

— В тумане? Здесь нет никакого ту…

Он не успевает закончить фразу — мобильник вырывают у меняиз рук. Трина улыбается мне и говорит:

— Здравствуй, Эвер. Я же сказала, что мы ещевстретимся.

Наверное, нужно бежать прочь, звать на помощь, делать хотьчто-нибудь. А вместо этого я застываю, словно мои резиновые шлепанцы пустиликорни. Смотрю на Трину и не могу понять, как я здесь оказалась и что она такоезадумала.

Скажи, любовь — дрянная штука, верно? — Тринаулыбается, склонив голову к плечу, и оглядывает меня с ног до головы — Тольковстретишь свою мечту — парня, который, казалось бы, всем хорош… И тугвыясняется, что он слишком хорош. По крайней мере, чересчур хорош для тебя. Неуспеешь опомниться — и ты уже одна, несчастная, покинутая, и (будем говоритьоткровенно) почти все время под мухой. Впрочем, признаюсь, мне было любопытнонаблюдать за твоим сползанием в подростковое пьянство. До чего предсказуемо,просто как по учебнику. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Ты готоваобманывать, воровать — да что угодно, лишь бы добраться до выпивки Этозначительно облегчило мне задачу. С каждым выпитым глотком твоя защита слабела.Да, алкоголь притуплял твою восприимчивость, но он же оставил тебя беспомощнойи дал мне возможность без труда манипулировать тобой.

Она хватает меня за руку — острые ногти впиваются и моезапястье. Я пытаюсь вырваться, но это бесполезно. Трина, оказывается,чудовищно сильная.

— Вы, смертные… — Она поджимает губы. — Вастак забавно дразнить! Ты думаешь, я устроила такую сложную инсценировку, чтобывсе быстро закончилось? Все можно было сделать гораздо проще. Да если бы яхотела, расправилась с тобой прямо в твоей комнате, пока готовила декорации.Было бы куда быстрее! Зато совсем не так весело. Для нас обеих, я правильноговорю?

Я тупо смотрю на нее: безупречное лицо, сложная прическа,идеально сшитое черное шелковое платье, где надо — облегающее, где надо —ниспадающее красивыми складками, подчеркивая ее красоту, от которойперехватывает горло. А когда она проводит рукой по блестящим медно-рыжимволосам, мелькает татуировка в виде уробороса. Я смаргиваю, и рисунок вновьисчезает.

— Итак, ты подумала, что это Деймен ведет тебя сюдапротив твоей воли. Прости, что разочарую, Эвер, но это сделала я. Все это — мояпостановка. Обожаю двадцать первое декабря! Зимнее солнцестояние, самая долгаяночь в году, толпа нелепых готов, устроивших праздник в каком-то идиотскомканьоне… — Она изящно пожимает плечами, а татуировка у нее на руке топоявляется, то пропадает. — Извини мое пристрастие к драматическимэффектам. Впрочем, с ними жизнь становится увлекательнее, ты согласна?

Я снова пытаюсь вырваться, но Трина держит крепко. Ее ногтивонзаются в кожу, вызывая резкую боль.

— Предположим, я тебя выпущу. Что ты будешь делать?Бежать? Я быстрее. Кинешься к друзьям? Ох, какая неприятность — Хейвен совсемне здесь. Должно быть, по ошибке я отправила ее в другой каньон, на другойпраздник. Она сейчас там бродит, бедняжка, в толпе убогихподражателей-вампиров, ищет меня. — Трина смеется. — Я решилаустроить отдельный праздник, более интимный. — Она, улыбаясь, окидываетменя взглядом. — И, кажется, наша почетная гостья уже здесь.

— Что тебе надо? — спрашиваю я, стиснув зубы.

Она сильнее сжимает мне запястье, так что кости хрустят, ируку пронзает невыносимая боль.

— Не торопи события. — Она прищуривает невероятныезеленые глаза. — Всему свое время. Так о чем я говорила, когда ты такгрубо перебила меня? Ах да, мы говорили о тебе! О том, как ты здесь оказалась,и что все на самом деле обстоит не так, как ты думала. Впрочем, в твоей жизнивсе не так, как ты думала, верно? И, сказать по правде, вряд ли когда-нибудьбудет «так». Видишь ли, мы с Дейменом знакомы уже много лет. Много, много,много, много… Словом, ты примерно представляешь, как давно. Однако, несмотря наэти долгие прожитые вместе годы, снова и снова появляешься ты и встреваешь междунами!

Я смотрю в землю. Какая же я наивная дурочка! Трину никогдане интересовала Хейвен — все было затеяно ради меня.

— Ну, не надо так себя казнить! Ты не впервыесовершаешь подобную ошибку. Я виновна в твоей смерти… сколько раз, дайтеподумать? Увы, я сбилась со счета.

И тут я вдруг вспоминаю, что сказал Деймен тогда, настоянке: «Не мог потерять тебя снова». Лицо Трины становится жестче, и я спешнопрогоняю все мысли. Она ведь их читает!

Она обходит вокруг меня, не выпуская моей руки, так чтоприходится поворачиваться вслед за ней. Трина прищелкивает языком.