Хотя, мы сейчас в Летней стране, куда уж страннее…

Деймен кивает.

— И ты сделал меня бессмертной, когда я погибла ваварии?

Опять кивает.

— А как? Это как-то связано с твоим красным напитком?

Он глубоко вздыхает.

— Да.

— А почему мне не нужно пить его все время, как тебе?

Он отворачивается, долго смотрит на море.

— В конце концов тебе тоже придется.

Я сижу, дергаю нитку из полотенца и никак не могу свыкнутьсясо всем этим. Не так давно мне казалось, что паранормальные способности — уженесчастье, а тут вон что…

— Все не так ужасно, как тебе кажется, — говоритДеймен, накрывая ладонью мою руку. — Посмотри вокруг — разве плохо?

— И все-таки, зачем? Тебе не приходило в голову, что я,может быть, не хочу становиться бессмертной? Может, лучше было меня отпустить?

Он весь сжимается, отводит глаза, смотрит на что угодно,только не на меня. Наконец оборачивается ко мне и говорит:

— Во-первых, ты права. Я повел себя как эгоист. Правдав том, что я спас тебя скорее ради себя, а не ради тебя самой. Я не могпотерять тебя снова, после того как… — Он останавливается и качаетголовой. — И все же я не был уверен, что все получилось. Разумеется, язнал, что вернул тебя, но не знал — надолго ли. Полной уверенности у меня небыло, пока я не увидел тебя сейчас в ущелье…

— Ты видел меня в ущелье? — изумленнопереспрашиваю я.

Он кивает.

— Значит, ты был там?

— Нет, я наблюдал издали. — Он потирает подбородок. —Долго объяснять…

— Постой, дай разобраться. Ты наблюдал за мной издали,но все-таки мог видеть все, что происходит, и не попытался вмешаться?

Произнеся это вслух, я прихожу в такое бешенство, чтостановится трудно дышать.

Деймен качает головой.

— Я не вмешивался, пока ты не захотела спастись. Тогдая показал тебе занавесь и подтолкнул тебя к ней.

— Значит, ты дал бы мне умереть? — Я отползаю всторону, подальше от него.

Он смотрит на меня и говорит очень серьезно:

— Если бы ты этого хотела — то да. Эвер, во времяпрошлого нашего разговора, на автостоянке, ты сказала, что ненавидишь меня зато, что я сделал: за то, что я эгоист, за то, что разлучил тебя с твоей семьей,за то, что вернул тебя. И хотя твои слова меня больно ранили, я знал, что ты права.Я не имел права вмешиваться. Но там, в ущелье, ты сама наполнила себя любовью,и эта любовь спасла тебя, исцелила и вернула к жизни. Тогда я и понял.

«А как же в больнице — почему я не могла исцелить себятогда? Почему я должна была выстрадать все эти порезы, переломы и ушибы? Почемуя не могла… регенерировать, как в ущелье?» — думаю я, скрестив руки на груди иотказываясь принять его слова.

— Только любовь исцеляет. Гнев, страх и вина толькоразрушают и не дают тебе обрести свои истинные способности.

Он кивает, не сводя с меня глаз.

— Да, еще одно! — вспыхиваю я. — Почему тыспособен читать мои мысли, а я твои — нет? Это нечестно!

Деймен смеется.

— Тебе так хочется читать мои мысли? Я думал, тебенравится моя загадочность!

Я рассматриваю свои колени, щеки у меня горят, когда явспоминаю, что он мог прочесть в моих мыслях.

— Знаешь, есть способы закрываться от чтения мыслей.Возможно, тебе стоило бы посоветоваться с Авой.

— Ты знаешь Аву? — ахаю я.

Кажется, это заговор!

Деймен качает головой.

— Я знаю ее только через тебя, через твои мысли о ней.

Я отвожу глаза, смотрю на семейство кроликов, резвящихсянеподалеку, и снова поворачиваюсь к Деймену.

— Получается, тогда, на скачках?..

— Предчувствие, как и у тебя.

— А как же ты проиграл?

Он смеется.

— Иногда приходится и проигрывать, иначе люди начнутзадумываться. Но потом я отыгрался, правда?

— А тюльпаны?

Деймен улыбается.

— Материализация. Точно так же, как ты материализоваласлона и этот пляж. Обычная квантовая физика. Сознание создает материю там, гдепрежде была чистая энергия. Это не так трудно, как принято думать.

Не понимаю я все-таки… Хоть он и говорит, что все просто.

— Мы сами творим свою реальность. И в обычном миретоже, — говорит Деймен, отвечая на вопрос, который только чтосформировался у меня в голове. — Смертные — творцы, только они этого незамечают, потому что в их мире это происходит гораздо дольше.

— У тебя — не дольше.

Он смеется.

— Я давно живу на свете — выучился кое-каким фокусам.

— А как давно? — спрашиваю я, вспомнив запертуюкомнату у него дома.

Он вздыхает и отводит глаза.

— Очень давно.

— И теперь я тоже буду жить вечно?

Деймен пожимает плечами.

— Это — как захочешь. Можешь выбросить все из головы,вернуться домой и жить обычной жизнью, а когда настанет время — простопозволишь себе уйти. Я дал тебе возможность, выбор за тобой.

Я смотрю на океан. Он так прекрасен, так ярко сверкает — яне могу поверить, что все это существует благодаря мне. Весело, конечно, игратьс такими могущественными магическими силами, но мои мысли вскоре обращаются кболее мрачным вещам.

— Я должна знать, что случилось с Хейвен. В тот день,когда я тебя застала… — Я морщусь от одного воспоминания. — И еще —Трина тоже бессмертная, да? Это ты ее такой сделал? Как все это началось? Тысам как стал бессмертным? Ты знаешь, что Трина убила Эванджелину и чуть неубила Хейвен? И что это у тебя за жуткая комната?

Деймен хохочет.

— Повтори, пожалуйста, вопрос!

— О, и еще одно: что имела в виду Трина, когда сказала,что убивала меня снова и снова?

— Трина так сказала? — Его глаза расширяются, алицо становится совершенно белым.

— Угу. — Я помню, какое у нее было самодовольноелицо. — Она говорила: «Ну вот опять, глупая смертная, и ты каждый разсоглашаешься на эту игру», и так далее и том же духе. Ты же, вроде, сам всевидел?

Он качает головой.

— Я не все видел… Я подключился позже. Господи, Эвер, явиноват во всем. Я должен был знать, я не смел тебя втягивать, нужно былооставить тебя в покое…

— Она еще сказала, что видела тебя в Нью-Йорке. То естьэто она Хейвен так сказала.