фикцией, да и к тому же, с точки зрения советского государственного права, национальным автономным областям вообще не присущ характер государ­ственных единиц, и государственность начинается лишь с национальных автономных республик.

Аргумент о еврейской государственности должен был облегчить «вербовку» переселенцев для ЕАО, особенно для ее сельскохозяйственной колонизации. К этому времени вы­яснилось, что при продолжающемся падении процента сель­скохозяйственного населения Биробиджана область не мо­жет обеспечивать своих потребностей в сельскохозяйствен­ных продуктах; усиление сельскохозяйственной колониза­ции — для сохранения формально еврейского характера области — стало поэтому одной из основных задач еврей­ской переселенческой политики, и цитировавшееся только что постановление от 29-го августа 1936 года настойчиво требовало, «чтобы в центре внимания областных органов стояло прежде всего сельскохозяйственное переселение».[23]

При этом по-прежнему намечались максималистские темпы переселения вообще и тем более высокие темпы сель­скохозяйственного переселения: с 1936 до конца третьей пятилетки, т. е. по 1942 год, ЕАО должна была принять «не менее 150.000 новых переселенцев», причем в составе их должно было быть «не менее 40-50% колхозников».

Но дальнейшее развитие ЕАО было чрезвычайно за­труднено разгромом в 1937 году руководящих кадров об­ласти. Это не было мероприятие, направленное специально против ЕАО; страшной «чистке» подвергся в это время весь советский и коммунистический партийный аппарат, во всей стране, и особенно опустошительный характер носил при этом разгром руководящих кадров во всех националь­ных республиках и областях. Руководство ЕАО было сме­тено целиком. Ему на смену пришли новые люди, но рабо­та по переселению и по консолидации области надолго бы­ла ослаблена.[24]

В этой обстановке уже априори следовало ожидать, что дальнейшее развитие еврейской колонизации Биробид­жана будет протекать гораздо труднее и гораздо медлен­нее, чем это намечалось в официальных планах. К сожа­лению, данных о дальнейшем развитии Биробиджана после 1937 года почти нет, а ликвидация летом 1938 года Комзета, а вскоре и закрытие газеты «Эмес»[25] еще более за­труднили изучение развития ЕАО. Точно известна лишь численность населения ЕАО по переписи населения 17-го января 1939 года: в это время население ЕАО достигало 108.419 человек. Но количество евреев в Еврейской ав­тономной области оставалось тайной, и мы не узнаем его и от Зингера, которому при составлении его последних ра­бот (1941 и 1948 годов) были доступны и неопубликован­ные материалы переписи. А это значит, что еврейское насе­ление Биробиджана продолжало оставаться низким.

Результаты сельскохозяйственной колонизации оказа­лись еще менее благоприятными, чем общие результаты ев­рейской колонизации Биробиджана. Выше уже отмеча­лось, что ко времени объявления Биробиджана в 1934 году Еврейской автономной областью еврейское население его достигало лишь 8 с небольшим тысяч, среди которых было лишь около 1.500, или менее одной пятой, колхозного на­селения. В 1936 году решено было резко усилить сельско­хозяйственную колонизацию ЕАО. Диманштейн писал тог­да — говоря о планах на ближайшие годы — о 40-50% колхозников в составе новых переселенцев (евреев и неевреев). Разрабатывая в 1937 году переселенческий план для ЕАО на третью пятилетку (1938/42 годы), дальнево­сточные и биробиджанские плановики намечали иммигра­цию в ЕАО в течение пяти лет 100.000 человек, в том чи­сле около 6.500 семей, т. е. около 25 тысяч человек, для колхозов; они должны были создать от 50 до 60 новых кол­хозов по 100-150 семей в каждом. Сколько среди этих но­вых переселенцев должно было быть евреев, наш автор не сообщает; число их, во всяком случае, должно было быть значительно.

В действительности еврейская сельскохозяйственная колонизация ЕАО во второй половине тридцатых годов про­текала очень медленно, может быть, даже медленнее, чем до постановления 29-го августа 1936 года. Для 1939 года подробные данные о еврейских колхозах в ЕАО имеются в выпущенной издательством «Эмес» в Москве в конце 1939 года брошюре, предназначенной для ознакомления но­вых переселенцев с ЕАО. Всего еврейских колхозов было в ЕАО в 1939 году 18; из них только два возникли после 1937 года, и в них в обоих вместе была в 1939 году лишь 91 семья в составе 379 душ. И это вместо ожидавшихся тысяч. Но и дальше, до самого вступления Советского Со­юза в войну, ничто не изменилось: в книге Зингера, выпу­щенной в конце 1941 года, показаны все те же 18 еврейских колхозов в ЕАО (из общего количества 60 колхозов в об­ласти).

Для 1939 года в упомянутой только что брошюре имеется большое количество данных для отдельных еврей­ских колхозов, анализ которых позволяет составить бо­лее отчетливое представление о еврейских колхозах в ЕАО. Из пяти районов ЕАО еврейские колхозы более или менее окрепли в двух районах: в Биробиджанском районе, ориен­тирующемся на снабжение гор. Биробиджана сельскохо­зяйственными продуктами, имелось 5 еврейских колхозов, насчитывавших 257 колхозных семей, и в Сталинском райо­не, вдоль берега Амура, ориентирующемся на сбыт хлеба и других сельскохозяйственных продуктов по реке в Хаба­ровск, Владивосток и др., имелось 4 еврейских колхоза с 160 семьями. Всего в этих девяти колхозах было 417 се­мей; для семи из этих колхозов имеются и данные о количе­стве душ: всего в этих семи колхозах было 364 крестьян­ских семьи в составе 1.348 человек, в среднем по 3,7 чело­века на семью.

В остальных трех районах ЕАО имелось по три еврей­ских колхоза, частью «в стадии организации» (в Ленин­ском районе), частью почти без зернового хозяйства (в Бирском и Смидовичском районах) с преобладанием ого­родного и молочного хозяйства. Для этих девяти колхозов в нашей брошюре нет данных о числе колхозных семей в них (за одним исключением: в колхозе им. Куйбышева в Ленинском районе 11 колхозных семей); но уже априори можно не сомневаться, что оно значительно ниже, чем в пер­вых девяти колхозах, и общее число еврейского колхозного населения в ЕАО достигало в 1939 году максимум 700-750 семей, т. е. не более 3.000 человек. Возможно, что еще ка­кое-то количество евреев-переселенцев работало в совхо­зах области. Молчание об этом еврейских советских авто­ров заставляет думать, что число это очень невелико, и об­щее количество евреев, занятых в сельском хозяйстве, со­ставляло ко времени вступления Советского Союза в войну лишь ничтожную часть — менее одной шестой — всего еврейского населения ЕАО.

Биробиджанская сельскохозяйственная колонизация — даже и для той небольшой частицы советского еврейства, которая переселилась в ЕАО, — так и не разрешила проб­лемы оздоровления экономической структуры еврейского на­селения. При скромных масштабах Биробиджанской про­мышленности, в которой евреи к тому же далеко не преобла­дают, и при слабой роли евреев в Биробиджанском земледе­лии, Биробиджанское еврейство по своей экономической и социальной структуре напоминало еврейство тогдашних ук­раинских и белорусских небольших городов и местечек, с не­сколько большей, чем в современных украинских городках и местечках, ролью евреев в административном