Долго ли, коротко ли неслась колесница над морем и надлесами, над озёрами и великими реками… но что это? Откуда-то спередипослышались отзвуки грома! Давно уже Тор не слыхал таких свирепых раскатов, даи откуда бы, если Мьйолльнир дремал в чехле у бедра?.. Прикрикнул Тор накозлов, во весь рост встал в колеснице. И скоро увидел впереди грозовую тучуникак не меньше своей – такую же чёрно-синюю, в сполохах трепещущих молний, стакой же белой клубящейся наковальней, уходящей в немыслимую вышину… А в туче –огнебородого воина на могучем, крылатом вороном жеребце, с золотой секирой вруках!

– А ведь не в Муспелльсхейм меня занесло, и не в СтрануВеликанов, – изумлённо сказал себе Тор. – Это другая Вселенная,другой Бог Грозы, такой же, как я!

И не ошибся.

– Кто ты, едущий с севера? – прогремелонавстречу. – Кто звал тебя? С миром или с немирьем идёшь?

– Я зовусь сыном Одина и ужасом Турсов, – полыхнулмолнией Хозяин Козлов. – Я зовусь Аса-Тором и Тором-Метателем, Эку-Тором иХлорриди-Тором! И я прихожу званым и незваным всюду, куда захочу! Сам ты ктотаков, чтобы заступать мне дорогу?

– Те, кто мне поклоняется, зовут меня ПеруномСварожичем, – зарокотало в ответ. – Зовут братом Солнца и старшимбратом Огня, зовут Победителем Змея! И не пройти тебе дальше, коли не пропущу!

– Ну, это мы посмотрим, – сказал Тор и послалвперёд Таннгниостра с Таннгрисниром, занося безжалостный молот.

…Подобной потехи давненько не видывали Небеса: гроза шла вбой на грозу! Пылали чёрные тучи, обрушиваясь наземь дождём! Оставив своихскакунов, два Бога метали друг в друга такие страшные молнии, что всё живоеглохло от грома! Взлетал славный Мьйолльнир, ни разу ещё не ведавшийпромаха, – и со звоном отскакивал от секиры Перуна, от синего стальногоострия, увенчавшего ясное золото. Взлетала секира – и молот отбрасывал еёпрочь…

Наконец, притомившись и чувствуя, что силы равны, оба безсговора опустили оружие, и Тор поискал глазами козлов. И замер от удивления:рогатые скакуны подошли к вороному коню и с любопытством обнюхивали его, поднявлукавые мордочки. И вороной не дичился, не метил копытом, не пробовал укусить…

Тогда Боги посмотрели друг другу в глаза, и кто первымрасхохотался, они потом так и не вспомнили.

– Лепо ли нам, Одинович, быть неразумнеетварей?.. – наконец молвил Перун. Помолчал и добавил: – А ведь я слыхал отебе прежде. Там, внизу, – указал он перстом на далёкую Землю, –морями и реками в нашу Вселенную добираются Люди, кладущие тебе требы…

– И я слыхал про тебя, сын Сварога, – сообразилТор. – От тех, кто возвращался. И ещё от иных, что рисуют Сокола на щитах.А что, скажи, эти переплывшие Океан и молящиеся мне – достойные Люди?

– Мужественные, – ответил Перун. – Иногда онисражаются с моими Людьми, иногда мирятся… – он усмехнулся. – Точнокак и мы с тобою, Одинович. Люди всегда идут вслед за Богами, а порою и Богивслед за Людьми. Те, что кладут тебе требы, редко нарушают данное слово… вовсяком случае, не чаще моих.

– У меня брат погиб, – вдруг сказал Тор. –Таких нет больше. Он никого не боялся, хотя и не нападал ни на кого… Говорят,он должен вернуться…

Перун опустил голову, чёрно-серебряные кудри словнопомеркли.

– А я жену да брата еле избавил. Если бы не кузнец…

Они посмотрели вниз. Туда, где в тёплых потёмках ненастьяумывали леса и луга, животворили возделанные поля тугие струи летнего ливня.Такого ливня, какой только и может быть, когда две грозы стоят мирно бок о бок.

– Расскажи про свою Вселенную, Одинович, –попросил Перун. – Тебе, гостю, первая честь. Как у вас там уряжено, какойПравдой живёте?

Тор немедленно вспомнил, как его отец состязался в мудростис Вафтрудниром, а сам он – с Карликом Альвисом… Но нет, с этим незнакомым Богомвсё по-иному, у каждого из них своя мудрость, и глупо надеяться опровергнуть еёили превзойти. Своя истина у реки и у моря, у зелёного леса и у каменных скал…

Тор никогда не был речист и не жаловал долгих бесед: то лидело в бою, когда лицом к лицу – враг, в руках – верный молот и под ногами –летящая колесница! Как поведать чужому всю мудрость Вселенной, всех девятимиров, прильнувших к ясеню Иггдрасилю?.. Взялся он на всякий случай за пряжкуПояса Силы и начал:

– Что было в самом начале времён, не знают ни Люди, ниБоги. Тогда ведь ещё не родился никто, способный запомнить…

Долго говорил Тор. И всё рассказал так или почти так, какуже было написано. Перун слушал не перебивая. Когда же Тор кончил, уморившисьсильнее, чем в самом тяжком походе, – он ещё долго молчал и наконецмолвил:

– А теперь, если любо, слушай меня.

И повёл свою повесть, как дальше будет написано. А ветерокмежду тем потихоньку сносил две громадные тучи, и на щедро политую Землюструилось с Небес живое, горячее золото Солнца.

У России, как у большого дерева, большая корневая система ибольшая лиственная крона, соприкасающаяся с кронами других деревьев. Мы незнаем о себе самых простых вещей. И не думаем об этих простых вещах.

Д.С. Лихачев

В самом начале была только Великая Мать, и новорожденный мирлежал на её тёплых коленях, а может быть, у груди. Как звали Великую Мать?Наверное, Жива-Живана, ибо от неё пошла всякая жизнь. Но об этом никто теперьне расскажет. Наверняка её имя было слишком священно, чтобы произносить еговслух. Да и какой новорожденный зовёт мать по имени? Ма, Мама – и всё…

Когда юный мир немного окреп и возмог сам за собойприсмотреть, Великая Мать удалилась. Надо думать, её призывали иные миры, тожеждавшие любви и заботы. По счастью, Боги и первые Люди ещё успели запомнитьВеликую Мать и её божественный лик: ясное чело, уходившее в надзвёздную вышину,очи, подобные двум ласковым солнцам, брови и волосы, схожие с добрыми летнимиоблаками, льющими живую воду дождя. Она была нигде и везде, её лик был зримотовсюду, а взор проникал в самые тайные уголки. Недаром и много веков спустя,когда Солнце было завещано совсем другому, юному Богу, его по-прежнему называлиВсевидящим Оком. А символом Солнца сделали крест, обведенный кругом, –ради севера, юга, запада и востока, четырёх сторон белого света, куда Окоустремляет свой взгляд.

А ещё Великая Мать посадила Великое Древо, с тем, чтобы онообвило корнями исподние глубины Земли, а ветвями обняло запредельную высь Неба,связывая их воедино. И когда её воля исполнилась, в мире, похожем на большоеяйцо, обособились и проснулись две сути: мужская – в Небе и женская – в Земле.Проснулись и удивлённо раскрыли глаза: тотчас вспыхнули тысячи звёзд иотразились в родниках и лесных озёрах… Земля и Небо ещё не ведали своегоназначения, не знали, для чего рождены. Но потом увидали друг друга, одновременнопотянулись друг к другу – и всё поняли, и не стали спрашивать ни о чём. Землявеличаво вздымалась к Небу горами, стелила роскошную зелень лесов, открываластыдливые ландыши во влажных ложбинах. Небо кутало Землю тёплой мглой облаков,проливалось тихим дождём, изумляло жгучими молниями. Ибо в те времена грозу неназывали грозой, потому что её никто не боялся. Гроза была праздником свадьбы:золотые молнии возжигали новую жизнь, а гром звучал торжественным кличем,призывным кличем любви.