— Луи, не желаешь немного встряхнуться? — осторожно начал он. — Может, познакомишь меня с какой-нибудь заводной девчонкой?

— А что ты скажешь жене?

— Неважно. Что-нибудь придумаю, — отрезал он.

Как только Луи представил ему Амели, Поль понял, что вся эта затея была ошибкой. Малышка, лет восемнадцати, была хороша: крепко сбитая, с милой мордашкой и темными кудряшками на аккуратной головке. Но, безусловно, Амели не принадлежала к женщинам его типа, ее глаза, казалось, были стеклянными, как у сделанной по заказу дорогой, но все же куклы.

Они сидели втроем в комнате, освещенной одиночной лампой под абажуром. Луи открыл бутылку шампанского, купленную по дороге, и они глядели, как крупинки пузырьков поднимались со дна. Амели чувствовала себя неловко, ее круглые глаза выражали растерянность. Перебросившись парой фраз с Полем, она отвернулась к Луи и стала рассказывать ему об общих знакомых, которых Поль не знал: Жюль, мол, попался на растрате, а Моника забеременела, Филипп женился на дочке владельца бакалейной лавки, а Виолетта бросила Жака и сбежала с цирковым артистом, по тот оказался кокаинистом и без лекарства в порыве буйства чуть ее не убил, и так далее. Поль слушал, с интересом наблюдая реакцию Луи, а тот делал вид, что всецело заинтересован разговором. Он качал головой и вздыхал, слыша о неприятностях, в какие попали люди, и перемежал это скабрезными шуточками и комплиментами Амели.

— Ты прелесть, — говорил он и поглядывал на Поля.

— Обожаю этого парнишку, — отвечала она и, следуя его взгляду, поворачивалась к Полю.

— Мы давние друзья, да, малышка?

Амели хихикнула. Луи достал часы.

— Мне надо бежать, — сказал он и подал знак Полю. — Малышка, пока! Будь хорошей девочкой.

Амели послала ему воздушный поцелуй. В коридоре Луи задержался.

— Поль, — сказал он, теребя пуговицу на его пиджаке. — Амели славная и по-своему очень порядочная женщина. Только все зависит у нее от настроения. Может, с первого раза она будет немного холодновата, а может, и нет. Но не волнуйся — все что попросишь, выполнит без жеманства. — И приблизив губы к самому его уху, стал пояснять, что он подразумевал под словом «все». Поль чувствовал некую неловкость, сродни брезгливости, и в то же время замечал, что слова Луи его волнуют.

В комнате Амели встретила его звонким голоском:

— Луи — душка. Я его обожаю. Вы такой же хороший?

— Не знаю, как и сказать…

— Когда на меня нападает хандра, Луи всегда такой внимательный. Он добрый и хороший. Не знаю, как я бы выкручивалась без него.

— И часто у вас бывает плохое настроение?

— Бывает. С тех пор как меня бросил мой приятель, а Кити вышла замуж, я осталась совсем одна. Кити была хороша в моем белом платье. Я и платье себе сшила для свадьбы, а вот вышло так, что не я пошла в нем под венец. Женщина не может жить без мужчины. Разве я не права?

«Зря я не ушел с Луи. Здесь можно умереть от скуки», — подумал Поль.

— Мне кажется, я вас где-то видел, — сказал он, тут же поняв, что это правда. — Мы где-то еще встречались? Или вы актриса?

— Можно и так сказать. Я работаю в цирке, выступаю в кордебалете. У меня хорошие данные для танцовщицы, и я бы могла сделать карьеру, но, сами знаете, нужна поддержка. И к тому же я собиралась замуж, — зажужжала она.

Она действительно была похожа на многих танцовщиц кордебалета. Крепкое тело, профессиональная улыбка, милое, но незапоминающееся лицо. Возможно, он действительно ее видел, когда они втроем с Гала и Сесиль смотрели цирковое представление.

Амели была молода и наивна и ждала, когда он сделает первый шаг. Он протянул руку, обнял ее за талию и потянул к себе. С застенчивым видом она села к нему на колени. Поцеловав ее, он понял, что все будет не так просто, как обещалось, губы у нее были сухими, а тело напряженным — он видел, что она немного волнуется, так же, как и он.

— Давай еще что-нибудь выпьем. — предложил он.

Кивнув, Амели вышла. Поль прошелся по комнате с дешевой стандартной мебелью, с кроватью за ширмой в японском стиле, зеленым диваном и деревянными стульями, с фотографиями в рамках на кружевной салфетке, покрывающей комод. Он глянул в зеркало большого, во весь рост, трюмо и остался доволен своим отражением. Двадцать семь лет для мужчины — не возраст, чтобы страшиться старости. Но что станет с простушкой Амели, если она еще лет десять будет продолжать торговать своим телом?

Она вернулась с початой бутылкой виски и, разлив его по бокалам, вихляя бедрами, подошла к дивану.

За стенкой раздался странный звук, будто собака тявкнула.

— Ты раздевайся, я сейчас.

Она скрылась за дверью. Продолжая держать в руках бокал, Поль отчего-то последовал за ней. Амели склонилась над кроватью.

— Выпила и спи себе, — шептала она, натягивая одеяло, так что был виден только затылок с редкими седыми волосами.

— Кто это? — еле слышно прошептал он.

В досаде она махнула рукой, и ему стало неловко, будто он случайно заглянул в чужое окно и увидел то, что не предназначалось для его глаз.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он, когда Амели вернулась в гостиную.

— Забудь, — отмахнулась она и, зайдя за ширму, начала раздеваться.

Он достал бумажник и положил несколько купюр на комод. Ему захотелось поскорее уйти, оставив позади этот дом с чужой для него жизнью, но когда она вышла к нему уже с оголенной грудью с торчащими от прохлады сосками, он понял, что упустил момент. Она с выражением чуть ли не паники на лице попросила его приблизиться, и вид ее гармоничного женского тела и ее торопливые горячие поцелуи поманили его обещанием скорого освобождения.

Они упали на кровать. Амели была в исступлении или, по крайней мере, делала вид, что вне себя от восторга.

— Ты великолепен, — шептала она, — да-да, так хорошо, так просто чудесно, и еще, мне нравится. — Она продолжала в том же духе, пытаясь с помощью слов и прерывистого шумного дыхания приободрить его. Он же чувствовал себя таким одиноким, таким отчужденным: заменив желание техникой, он все же достиг того, к чему стремился. Чувствуя пот, проступивший на спине, влагу на глазах, он был почти счастлив и кончил со всхлипом.

— Милашка Поль, — вздохнув, сказала она и удовлетворенно потянулась. Она прильнула к нему и, уткнувшись носом в его руку, засопела. Когда же он пошевелился, она тут же открыла глаза и бодро спросила:

— Ты скоро меня снова навестишь? Когда?

— Не знаю. Скоро, — сказал он, думая при этом, что вряд ли когда-либо ему захочется оказаться в этой комнате с дешевой мебелью и старухой за стенкой.

Вернувшись домой, он окатил себя водой и в постели так крепко прижался к Гала, что она тут же проснулась. Она выдохнула: