Вскоре из Мексики пришло новое предупреждение. На этот раз сообщалось, что вражеские агенты скрываются среди оптовых поставщиков, снабжавших продовольствием «Нормандию» и «Куин Мэри». Сообщалось, что они заложат бомбы в ящики с овощами и отправят их на оба судна, а если это не пройдет, то водители грузовиков сами пронесут бомбы на борт. Агент Фоксуорт вызвал чиновников пароходных компаний и приказал в течение недели найти новых поставщиков, а также тщательно проверять поступающие к ним ящики.

Владимир Юркевич решил, что в Европе у него больше нет шансов для продолжения работы. Американский консул в Париже приветствовал его как американского кораблестроителя и выразил уверенность, что его деятельность в Америке будет так же успешна и плодотворна, как и в Европе: консул уже знал, что Юркевич подал заявление о предоставлении ему и его семье американского гражданства. Это показалось хорошим предзнаменованием Владимиру Ивановичу, убежденному в том, что заокеанская страна ухватится за разработанный им проект нового, еще более величественного, чем «Нормандия», трансатлантического суперлайнера.

24 декабря 1939 г., в разгар «странной войны», Юркевич вместе с семьей купил билеты на один из небольших судов, продолжавших курсировать по Атлантике – «Де Грасс», которое направилось в США самым тихим ходом под конвоем миноносцев, сопровождавших вместе с ним и целую флотилию других грузо-пассажирских пароходов. Первое, что увидел Владимир Иванович в Нью-Йорке – своё творение, ошвартованное по другую сторону причала.

К февралю 1940 г. на борту оставалось лишь 115 членов команды «Нормандии» – костяк, необходимый для обслуживания судна и механизмов, а также проведения формальных противопожарных мероприятий. Главный камбуз был закрыт, кроме одной плиты, обеспечивавшей питанием сокращенный до предела экипаж. Каждое утро эконом вывешивал короткое меню table d'hôte[42], печально отличавшееся от богатого выбора мирного времени. Одинокий пекарь ежедневно готовил багеты. Как только французская мука кончилась, вместо неё стали использовать американскую, но мало для этого пригодную. Моррис Марки писал в «Нью-Йоркере»:

«“Нормандия” стояла в воде так неподвижно, как будто она была забетонирована, – огромная и обшарпаная там, где погода съела краску. На борту нас встретили тихие коридоры с мрачным полусветом, драпированные серо-белыми чехлами, покрывавшими стены, и длинные полосы плотного холста, закрывавшие пол.

Вместе с экономом мы прошли вверх и вниз по любимым лестницам, освещенным тусклыми лампочками, бросающими глубокие тени. Мы осмотрели великолепные общие помещения, теперь заброшенные и бесполезные.

Атмосфера одиночества тяжелее всего, я полагаю, давила в главном ресторанном зале. Призрачные стулья стояли за призрачными столами. Эконом улыбнулся. “Вы когда-нибудь читали книги Райдера Хаггарда? – спросил он. – Это похоже на один из таинственных залов его дворцов в джунглях”. Описание не совсем точное, но по сути верное».

В Англии «Куин Элизабет» – единственное в мире судно, превосходящее «Нормандию», – все еще не было достроено, но его двигатели были готовы. Док, в котором стоял британский лайнер, был необходим для перестройки крейсера «Герцог Йорк», и Черчилль, опасаясь германской бомбардировки колосса, если тот останется в британских водах, решил тайно переправить его в Америку.

26 февраля «Куин Элизабет» успешно вышла из Клайда. Планировалось, что оттуда она отправится в Саутгемптон, где техники проверят ее двигатели и на борт будут загружены необходимые грузы. В небе парили немецкие бомбардировщики, но «Куин Элизабет» не появилась. Вместо этого утром 2 марта, в сопровождении четырех эскадренных миноносцев и эскадрильи гидропланов, она вышла в Атлантику. Когда она была в 200 милях к западу от острова Ратлин, конвой оставил ее.

Полагаясь на скорость и следуя постоянным противолодочным зигзагом, «Куин Элизабет» шла в Нью-Йорк. Через 5 дней и 19 часов после отправления из Англии гигантское судно появилось в проливе Нэрроуз, «словно императрица под серой вуалью, путешествующая инкогнито», как описала ее появление одна из газет. В 4:15 вечера 7 марта её секрет перестал быть секретом: «Куин Элизабет» ошвартовалась под приветственные клики 10 000 ньюйоркцев и 100 дополнительных патрульных полицейских.

Здесь в первый и последний раз три самых больших в мире судна стояли рядом, бок о бок. Однако этой уникальной встрече не суждено было продлиться долго. Через неделю после прибытия «Куин Элизабет» спасательные шлюпки «Куин Мэри» были тщательно проверены, и на борт поднялись 500 человек команды с «Антонии», другого судна «Кьюнард – Уайт Стар». 21 марта «Мэри» без шума отошла от пирса, спустилась вниз по Гудзону и… испарилась. Она направилась в австралийский Сидней, где ее перестроят в войсковой транспорт. Одна лишь «Куин Элизабет», ошвартованная теперь у южной стенки причала № 90, продолжала составлять компанию «Нормандии», оказавшись с ней в одном доке.

Нацисты были в порту Нью-Йорка, где вели наблюдение за «Нормандией» и другими судами. За две недели до падения Франции, 8 июня 1940 г., германская секретная служба послала своим агентам в США закодированное коротковолновое радиосообщение. Переданное из Гамбурга секретной радиостанцией нацистов в Сентр-Порт на Лонг-Айленде, в расшифрованном виде оно гласило: «Спасибо за сообщения. Наблюдайте за “Нормандией”».

Однако, несмотря на беспокойство команды «Нормандии», на судне ничего не происходило, и команда пыталась занять себя, чем только можно: многие учили английский язык, почти каждый вечер на борту показывали кинофильм. Все имевшиеся на судне карточные колоды были затерты до дыр, а на пирсе команда играла в футбол и баскетбол. Члены команды получили пропуска на Всемирную выставку, в бродвейские кинотеатры, Метрополитен-опера и другие театры. Довольно часто они совершали автобусные экскурсии в северную часть штата Нью-Йорк, где сельская местность напоминала многим из них отчий край. Экипаж «Нормандии» тосковал по дому так глубоко, что излечить их от тоски смогло бы только возвращение к семье, к борьбе за свою страну.

Во Франции наступило время первого рейса «Пастера» – лайнера, спроектированного Юркевичем, рейс которого должен был стать таким же странным, как и рейс «Куин Элизабет». Вместо того чтобы взять на борт богатых пассажиров, «Пастер» повез большую часть французского золотого запаса на сохранение в канадский Галифакс.

На той же неделе союзники завершили эвакуацию войск из Дюнкерка. Кроме беспорядочно разбегавшихся остатков французских войск, ничто не стояло между немцами и Парижем. Спустя шесть недель после германского вторжения Франция сдалась. Германия оккупировала ее северную половину, включая Париж, и передала контроль над оставшейся частью старому солдату Первой мировой – маршалу Петену.

26 июня Французская комиссия по судоходству запросила коллаборационистское правительство Виши о том, может ли «Нормандия» пробить британскую блокаду и вернуться домой. Франко-германское перемирие предусматривало возврат всех французских судов в родные порты. В то же самое время официальный представитель Виши заявил в Вашингтоне, что все французские суда будут переданы Германии, которая, естественно, желала заполучить «Нормандию», чтобы предотвратить ее возможную реквизицию союзниками для транспортировки войск или оружия.