— Я знаю, — сказала Инга, — но… — Ее фраза повисла в воздухе.

Ребекка кивнула.

— Все это, конечно, не так просто, — сказала она.

— А как обстоит дело с тобой? — спросила Инга. — Ты восстановишь отношения с Максимилианом?

— Почему я должна это делать?

— Ну… я думаю, он хороший друг. Он переживает за тебя. Тебе, может быть, не следует так уж совсем с ним порывать.

Лицо Ребекки застыло, губы сжались — жестко, недружелюбно.

— Мне больше не нужны друзья. Я сама с собой разберусь.

Инга глубоко вздохнула.

— Меня это, конечно, не касается…

— Правильно, — сказала Ребекка, — это тебя не касается.

Ее собеседница собрала все свое мужество и быстро сказала:

— Ты мне нравишься, Ребекка. Ты великолепная женщина. Ты молода и красива, и ты так много совершила в своей жизни! Я, конечно, не много знаю о ней, но чтобы организовать такую добровольную организацию в защиту детей… в общем, я считаю это просто замечательным, и ужасно жаль, что ты…

Брандт со звоном поставила свой бокал на стол. Ее рука слегка дрожала, когда она подняла ее ко рту.

— Инга, это мое дело. Я серьезно прошу тебя: не вмешивайся.

— Но ты живешь здесь как заживо похороненная! Ты одна, ты одинока; ты позволяешь зачахнуть своим способностям, отталкиваешь людей, которые тебя любят, и цепляешься исключительно за воспоминания об… об умершем, который… никогда больше не вернется.

Молодая женщина снова глубоко вздохнула. Ее собеседница сидела словно окаменевшая.

— Он больше не вернется, Ребекка, — тихо повторила Инга. — Как бы ужасно это ни было, но… ты должна устроить свою жизнь без него.

Хозяйка дома продолжала молчать.

— Ребекка? — тихо позвала ее гостья.

Та поднялась из-за стола.

— Я пойду спать. Погаси потом, пожалуйста, свечу и замкни дверь.

С этими словами Ребекка скрылась в доме.

— Я все испортила, — пробормотала Инга.

Затем она тоже встала, взяла свой бокал и прошла несколько шагов по темному саду. Звезды казались такими близкими, словно до них можно достать рукой; в листве деревьев тихо шелестел ветер. Молодая женщина почувствовала запах моря. Кругом был рай на земле, но для Ребекки это был ад, полный одиночества и печальных воспоминаний. Ей нужно было уходить отсюда, нужно было жить среди людей… просто продолжить жить.

"Но завтра я уезжаю, предоставив ее самой себе, — подумала Инга, — а поскольку она основательно рассорилась с Максимилианом, то никто больше о ней и не вспомнит. Она снова зароет себя здесь и когда-нибудь погибнет от своей печали. А я не могу ей помочь. Я не могу ее заставить поехать в Германию вместе со мной…"

Она допила свое вино и решила тоже отправиться спать. День утомил ее, и ей хотелось растянуться на кровати и закрыть глаза. Но в то же время Инга ощущала какое-то странное беспокойство — словно мурашки бегали по коже, — которое не могла себе объяснить. Может быть, это было связано с ее беспокойством о Ребекке. С беспомощностью, которую испытывала эта женщина. С чувством, что она не должна оставлять Ребекку в беде, хотя и знает, что ничего не сможет для нее сделать…

"Может быть, я смогу еще раз поговорить с ней за завтраком, — подумала Инга, — а потом в обед и после обеда… Еще остается немного времени. Еще почти восемнадцать часов впереди".

Погасив свечу в садовом подсвечнике, она отправилась в дом, тщательно заперев за собой дверь на веранду. Инга была благодарна Ребекке, что ей не приходится спать в палатке и она может воспользоваться уютной маленькой гостевой комнатой. Ей вдруг вспомнилось, с какой заботой Ребекка ухаживала за ней, когда она, совершенно обессиленная и в полном отчаянии, вернулась на яхте после шторма — и ужасной сцены, пережитой с Мариусом. Если б она хоть как-то могла отблагодарить ее…

Комната Инги располагалась под крышей, куда нужно было добираться по очень крутым ступенькам. Поднимаясь по ним, нельзя было выпрямиться во весь рост, и у тех, кто не был осторожен, имелось предостаточно возможностей как следует удариться головой о толстые деревянные балки на потолке.

"Словно каморка под крышей для прислуги, — весело думала Инга каждый раз, когда поднималась по этой необычной лестнице. — Совсем как в былые времена".

Она разделась, натянула ночную сорочку, забежала вниз в ванную, почистила зубы и причесала щеткой волосы. Из комнаты Ребекки не доносилось ни звука. Наверное, хозяйка дома уже давно спала.

"Во всяком случае, мне это было бы больше по душе, чем если б она лежала и раздумывала, что я слишком активно вмешиваюсь в ее жизнь", — подумала Инга.

Наверху, в своей комнате, она оставила открытым люк, ведущий на крышу, чтобы прохладный ночной воздух мог проникнуть внутрь. Одеяло Инга положила на одно из кресел и накрылась только тонкой простыней.

Несмотря на беспокойство, она заснула в считаные минуты.

1

Когда Инга проснулась, то в первое мгновение была уверена, что продремала лишь несколько минут. Разве она не только что вернулась из ванной? Но затем женщина включила свет и взглянула на часы. Было без четверти четыре утра.

Она не знала, что ее разбудило, но что бы это ни было, оно в одно мгновенье полностью вернуло ее в реальность. Это было необычно, потому что, как правило, ей требовалось довольно много времени, чтобы проснуться и осознать, кто она и где находится. Однако на этот раз Инга чувствовала себя абсолютно свежей.

При этом беспокойство, гнетущее ее с вечера, обострилось.

Она спустила ноги с кровати, подошла к открытому люку и высунулась наружу. Как это часто бывало в последние ночи здесь, на юге, у моря, ее поразило ясное и низкое звездное небо. Ветер немного усилился, и деревья шуршали еще громче.

"Это, наверное, и разбудило меня, — подумала женщина, — шум ветра в листве". Да, может быть, это и было причиной ее беспокойства. Этот постоянный ветер у моря. В своей мюнхенской городской квартире Инга с таким не сталкивалась.

Она отправилась обратно в постель, выключила свет и, откинувшись на подушки, закрыла глаза и попыталась снова заснуть. Но вскоре глаза ее снова открылись. Она слышала свое собственное сердцебиение, сильное и быстрое; спать в таком состоянии было невозможно. Инга была настолько бодрой, что о сне нечего было даже и думать.

Она вновь покинула постель, подумав, что ей, может быть, стоит выпить стакан воды. Или внизу, в гостиной, немного посмотреть телевизор. Возможно, это немного ее успокоит, хотя она и понятия не имела, с какой стати вообще была встревожена. Но в любом случае, Ребекка вряд ли возражала бы против этого.

Инга накинула халат, который одолжила ей хозяйка дома, и сунула ноги в пластиковые шлепанцы оранжевого цвета. Она купила их перед самой поездкой, потому что никогда не решилась бы войти босиком в общественный душ в кемпингах. Она вообще ненавидела кемпинги.