Отец ее лишь отмахнулся.

— Ты много не знаешь, милая моя. Все, кто был причастен к тем страшным переменам уже давно в другом мире, а я — нет. Кое-кому это всегда доставляло неприятную боль, что не могло не сказаться на его отношении ко мне. Боги не любят, когда кто-то начинает им указывать как жить, а я делал именно это. Потому и боюсь, что в этот раз мне не уйти от расплаты.

Он вернулся за свой стол и снова прильнул к карте, где причудливыми и непонятными для женщины узорами обозначались направления будущих ударов и скрытых засад.

— Значит мы можем проиграть? — осторожно спросила Сатифа.

— Можем, — спокойно ответил Сиддик. — Всегда могли, но в этот раз шанс, что наши головы слетят с плеч гораздо выше, чем было раньше. Принимай это как должное, ведь и ты, и я живем непривычно долго, что в некоторой степени нарушает баланс в мире. Все рано или поздно должно заканчиваться, и жизнь в том числе.

— И ты ничего не предпримешь? Будешь вот так сидеть за столом и ждать, когда сам Баррук явится к нам под стены и начнет крушить их своим оружием!

Ее голос начал срываться, все сильнее превращаясь в писк.

— Не кричи, — успокаивал ее отец. — Еще ничего не закончилось. Мы владеем достаточными силами, чтобы отбить атаку неприятеля, но для этого мне потребуется все, что у нас есть в распоряжении.

— И кровь гиганта?

— И она тоже.

Сатифа не могла успокоиться даже сейчас. Спокойный вид ее отца приводил женщину в бешенство, отчего каждая мышца на ее теле напрягалась.

— Я буду тоже участвовать в битве, — твердо заключила она.

Сиддик поднял удивленный глаза и несколько секунду не знал, что и сказать. Такой боевой настрой ее дочери скорее пугал, чем радовал отца. Ему все сильнее хотелось отойти от военной риторики, поговорив о чем-нибудь другом.

— Может тебе лучше подумать о том, чтобы… уехать отсюда. Я прикажу снарядить группу моих лучших воинов и сопроводить тебя до ближайшего портового городка, откуда ты сможешь переплыть океан и осесть в новых землях, подальше отсюда.

— Что?! — возмущенно протянула Сатифа. — Ты хочешь, чтобы я покинула свои родные земли в самый важный момент, когда решается судьба всего, что мы построили за многие века? Ты верно сошел с ума, отец, раз пытаешься предложить мне такое.

— Почему же, — все так же спокойно продолжал Сиддик, не обращая внимания на возраставший тон его дочери. — Я забочусь о тебе. Как ты считаешь, уместно ли будет мне, твоему отцу, видеть, как его дочь корчится в петле, испуская дух не в силах как-то себе помочь.

— Я не понимаю.

Халиф поднялся со своего места и подошел вплотную к своей дочери. Ее черные бездонные глаза всегда нравились ему и еще больше ему не хотелось увидеть, как они погаснут и закроются окончательно.

— Мне очень хотелось бы верить, что мы выстоим в этом сражении, Сатифа, но все говорит о том, что если нас не уничтожат, то оставят в таком состоянии, что мы уже никогда не сможем восстановить былое могущество. Шахгар мстителен, как и любой орк, а Баррук их бог, и он-то точно сделает все, чтобы род наш больше никогда не продолжился. Подумай, пока есть время. Я пожил уже достаточно долго, но во мне не умер трезвый самокритик, и я чувствую, что время мое на исходе. Ты же еще способна избежать уготовленной тебе участи. Послушай своего отца — уезжай отсюда. Я сделаю все, чтобы долгое путешествие не было тебе в тягость.

Сатифа не могла поверить, что все это она только что услышала от своего отца. Могущественный и беспощадный Сиддик, халиф бескрайних земель сейчас молит ее. Собственную дочь, бежать как трусливой крысе. Нет, это ей привиделось! Он не мог такое сказать!

Она потрясла головой, снова обратилась к отцу, но он повторил ей ровно то, что говорил несколько мгновений назад. Сатифа поникла. Видимо она чего-то не понимала, раз не верила в такой расклад событий.

Повернувшись, она направилась к выходу, где все еще стояла охрана и дежурила, не пропуская никого кто мог бы помешать размышлениям халифа. Спустилась по крутой лестнице, прошла по коридору и среди многочисленной стражи во главе с офицерами и слугами заметила двух споривших между собой полководцев.

Сатифа остановилась, стала прислушиваться.

— Это конец Магдуф, ты же прекрасно это понимаешь, — говорил один из них, нервно оглядываясь по сторонам, следя не подслушивает ли их кто-нибудь. — Слухи не врут, говорю тебе. Сам Баррук вырвался из своего заточения и лично повел войска на наши земли. Он пойдет от источника к источнику. Будет в наших краях через четыре дня, ну от силы пять. Как ты собираешься воевать против бога войны?

— Халиф нас четвертует, узнай, о чем мы с тобой сейчас говорим, — отвечал второй.

— Сиддик и без нас все понял. Видел его взгляд? Слышал, о чем он говорил сегодня утром, когда ему рассказали о боге? Эта война закончится для нас в петле. И если ты выбрал для себя такую участь, то я — нет. Воевать против бога бессмысленно. Я подумаю, как избежать всего этого, а ты, если конечно не донесешь на меня, можешь ко мне присоединиться. Корабль будет отплывать со дня на день. Я еще сообщу тебе. В припортовом городке нас с тобой никто не узнает. Бери только самое необходимое. Поговори с семьей, попытайся им объяснить, что это не наша война, а после, когда все окончательно станет ясно, я найду тебя и мы отправимся туда в самое ближайшее время.

Мужчина еще несколько раз оглянулся по сторонам. Жутко нервничая, взгляд ее бегло прыгал от одного угла коридора в другой. Затем, удостоверившись, что разговор не услышали посторонние люди, быстро направился к лестнице, где в итоге и скрылся.

Паники не было. Было отчаяние. Давно забытое чувство вновь овладело Сатифой и схватило ее за горло. Она прильнула к стене, стала глубоко дышать, стараясь прийти в себя, но становилось только хуже. Люди стали расходиться, никто не обращал на нее внимание, все было полностью сконцентрировано на предстоящей обороне.

«Неужели это все? Неужели даже самые верные люди ее отца понимают всю абсурдность этой обороны, начиная заранее паковать свои вещи и думать о побеге.»

Ей хотелось развернуться и пойти обратно к отцу. Рассказать ей все, что она только что услышала и увидеть как лично Сиддик будет лишать головы мерзких предателей, но почему-то не смогла сделать этого. Может именно сейчас, слышал эти слова и повторяя их внутри себя, дочь халифа так же поверила в поражение.

Говорить она могла об этом долго, но не решалась сказать самой себе, что побег будет для нее самым разумным из той череды предложенных выборов, которые сейчас стояли перед ней. Сатифа могла остаться. Она хотела этого! Защищать собственный дом, разве может быть что-нибудь благороднее и справедливее для нее в эту трудную минуту, но… стоило ли это все. Она и ее отец много лет уничтожали и подчиняли себе королевства других правителей, они ведь тоже чувствовали нечто подобное, когда войска халифа победным маршем входили на их территорию. Теперь же судьба решила повернуть русло реки в противоположное направление, показав им на собственном опыте каково это быть жертвой, а не хищником.