Густая борода раздвинулась в улыбке. – Жуга… Чёрт возьми, как же я рад тебя видеть!»

* * *

Слипшиеся веки разлепились. Над постелью склонилось встревоженное девичье лицо.

– Ружена…

– Я здесь, здесь, Жуга…

Он сглотнул.

– Збых…

– Он так метался, так метался… а теперь снова спит… Это хорошо?

– Да… Так и надо. – Жуга приподнялся на локтях и попытался сесть. Это ему удалось. Поднёс к лицу руку с браслетом. Камень мягко вспыхивал и гас вместе с биением сердца. Наверное, и цвет изменился. Впрочем, это было уже не важно.

Ружена перехватила его взгляд.

– Вайда теперь там?

Жуга кивнул:

– Да. Кажется, да…

Он разжал кулак. Мелкий серо-зелёный порошок – всё, что осталось от фигурки человека с браслета, – струйками потёк меж пальцев.

– Вот, значит, как… – пробормотал он.

Часть порошка прилипла к ладони, Жуга вытер её о рубаху и только теперь заметил, что весь взмок от пота.

Ружена, похоже, тоже это заметила.

– Ой, я сейчас…

Она вытащила из сундука и помогла Жуге надеть чистую рубашку, затем они совместными усилиями переодели Збыха, тоже мокрого как мышь, и уложили обратно.

– Может, поешь? – Ружена захлопотала, торопливо собирая на стол. – У меня похлёбка на плите. Горячая.

Жуга почувствовал, что и в самом деле проголодался. Есть хотелось неимоверно.

– Сколько всё это длилось? – спросил он.

– Почти весь день. Полночь скоро…

Жуга слез с кровати и еле добрался до стола. Голова кружилась, зато ноги, похоже, уже совсем зажили, только жутко чесались. Он отрезал хлеба, полил квашеную капусту постным маслом и подвинул к себе миску с похлёбкой. Ружена уселась напротив, молча глядя, как он ест.

– Расскажи о себе, – вдруг попросила она.

Жуга прожевался. Поковырял ложкой в миске. Поднял голову.

– А чего рассказывать?

– Ну хотя бы откуда ты.

– С гор я, – неохотно сказал он. – Только ушёл я оттуда.

– Зачем?

– Сам не знаю. Раньше казалось, что знал, а теперь… – Он покосил-ся на девушку, усмехнулся невесело. – Странствую вот… от зимы лета ищу.

Ружена помолчала.

– Кто ты такой, Жуга?

Тот вздрогнул и отложил ложку. Потупил взгляд.

– Не спрашивай меня об этом, Руженка, – глухо сказал он. – Пожалуйста…

Она протянула свою руку. Ладонь легла поверх ладони. По щеке у девушки сбежала слеза.

– Молчи, рыжий, – мягко сказала она. – Молчи. Ничего не говори. И знаешь… кто б ты ни был… Спасибо тебе за всё.

Со стороны кровати донёсся шелест, и из-под одеяла показалась заспанная Збыхова физиономия.

– Эй, а мне в этом доме сегодня дадут поесть?

Жуга с Руженой посмотрели на кузнеца, затем друг на друга и прыснули со смеху.

* * *

Уснуть этой ночью Жуга не смог – ныла и зудела рука под браслетом. Перед глазами маячило искажённое болью лицо рифмача, но Жуга лишь под утро догадался, что происходит, и, словно подброшенный невидимой пружиной, вскочил и заметался по горнице, торопливо одеваясь. Запрыгал на одной ноге, завязывая башмаки.

– Эй, ты чего? – забеспокоился Збых.

Из-за занавески выглянула Ружена.

– Что случилось?

– Они хоронят его! – выкрикнул Жуга. – Хоронят, понимаете?! Они не стали ждать!

Кузнец спрыгнул с печки.

– Погоди, я с тобой…

Жуга лишь махнул рукой в ответ, торопливо нахлобучил шляпу и выскочил за дверь. Збых кинулся вдогонку, на ходу надевая полушубок.

Жуга ещё не совсем поправился, был слаб, хромал, и хоть до кладбища добежали быстро, всё равно опоздали. Жуга оказался прав – рифмача и в самом деле решили похоронить. Уже издали можно было заметить разношёрстую толпу на погосте. Здесь собрались если и не все поселяне, то большая их часть. Был здесь и отец Алексий. Два мужика, уже знакомые травнику, сноровисто орудовали лопатами, засыпая могилу. Мёрзлые комья глухо стучали по крышке гроба.

– Опять эти двое! – Жуга сжал кулаки.

– Это Карел… и Ешек… – пропыхтел на бегу Збых. – Они у Рудаха батрачат…

– Братья, что ли?

– Ага…

Жуга прибавил ходу. Замахал руками.

– Эй! Стойте!

Поселяне заоборачивались. Расталкивая толпу, Жуга пробрался к полузакопанной могиле. Красный, распаренный после бега, он всё никак не мог отдышаться.

Отец Алексий нахмурился.

– Почто шумишь, вьюнош? Чем кричать, лучше б спасибо сказал людям за работу. Не время сейчас кричать и не место. Что не позвали тебя, то не наша вина: сам ты где пропадал последние дни? Стань в сторонке, не мешай.

Народ вокруг молчал. Мужики снова взялись за лопаты.

– Нет, погодите! – Жуга схватил крайнего из них за рукав. – Вы что делаете? Ведь не прошёл ещё положенный срок!

Тот стряхнул его руку. Сплюнул.

– Прошёл – не прошёл… Тебе какая забота? Думаешь, если сумел у Вацлава нечисть вывесть, так всё теперь сможешь? Всё равно не вернёшь его, как и тех четверых… Отойди, не мешай.

Жуга вздрогнул.

– Четверых? – медленно переспросил он. – Но ведь мальчишку, Зденека вы так и не нашли… С чего ты взял, что он мёртв?

В толпе встревоженно зашептались. Жуга огляделся.

– Вот оно что… – пробормотал он. – Кто-то из вас помог мальчонке умереть. Кто-то свёл его в лес по осени, так?

Священник покачал головой.

– Побойся Бога, странник! Не дело ты говоришь, ох, не дело…

Но Жуга уже никого не слушал.

– Збых! – Он отыскал взглядом кузнеца. – Родители его здесь?

Тот покачал головой:

– У них и так семеро по лавкам, где уж им по кладбищам бегать.

– Ясно. – Жуга кивнул. – А в полях, значит, недород в последние годы. И снегу захотелось. Так, поселяне? Узнать бы, кто вам такое посоветовал. Бабка Ниса? Вряд ли…

«Ты думай, чего говоришь!» – загомонили в толпе. «Мало ли как дети пропадают!», «Ишь выискался!», «Все они, ведьмаки, одинаковые…», «Сам небось и пришил дружка своего!»

– А ещё к Руженке липнет, сволочь!

Жуга обернулся на крик и разглядел в толпе белобрысую голову паренька из корчмы, которому давеча отказался дать приворотное зелье. Этого только не хватало!

Один из мужиков – не то Ешек, не то Карел – шагнул вперёд, схватил Жугу за руку и попытался оттащить в сторону, но вскрикнул, наткнувшись на браслет, и поспешно отскочил. Потёр ладонь.

– Жжётся, гадина!

Жуга покосился на браслет – камень пылал как огонь. Он поднял голову и встретился взглядом со священником. Тот стоял в сторонке, теребя наперсный крест.

– А ведь вы знали, батюшка, – сказал Жуга. – Всё-всё знали. Ведь он, наверно, приходил к вам… уже потом…

– На всё воля Божья. – Тот опустил глаза. – Я молился за него, но… – Он развёл руками. – Бог не вмешается, если люди молчат.

А люди молчали – толпа, угрожающе притихнув, медленно смыкала круг. Збых огляделся. Лица… серые, злые… Неужели он жил с ними рядом