Но когда она обернулась и увидела сидящего за кухонным столом Ивретта, то инстинктивно поняла: все будет не так просто. Его глаза, встретившись с ее глазами, сказали ей, что в ее отсутствие что-то случилось. Нечто ужасное.

– Что стряслось? – спросила она, и ее внутренности превратились в желе.

Она сделала шаг к мужу, но он поднял руку, как регулировщик. Он словно бы говорил: «Не подходи ближе». Она застыла, опершись рукой о кухонный стол.

– Я сегодня был у доктора Фергюсона, – сказал Ивретт.

Нет, нет, нет, нет! – раздалось в ее голове. Такого не может быть. Только не сейчас. Она моргнула и промолчала.

– Я намеревался сделать тебе сюрприз. Вместо этого сюрприз ждал меня, – добавил Ивретт. Он издал короткий горький смешок.

Она кивнула и закрыла глаза, чтобы не видеть его печального лица. Желудок свело, и она сильнее ухватилась за стол.

– Он не… – Его голос сорвался, и Ивретт сглотнул, прочистил горло, звук получился сдавленным. Он снова попытался заговорить: – Он не мой.

Брайт поняла, что это не вопрос, что муж сам сделал все выводы, без чужой помощи или объяснений. Она снова кивнула и опустила глаза, изучая свои побелевшие костяшки пальцев. Она вцепилась в кухонный островок, и внезапно название этого предмета кухонной обстановки приобрело совершенно новый смысл.

– Кто? – спросил Ивретт.

Вопрос прозвучал как пощечина, и она почувствовала, как удар отдался в ней эхом. Она так долго ждала этого момента, боялась одного этого слова.

Перед тем как ответить, она сделала глубокий вдох.

– Кое-кто с работы. – Она помолчала. – Это не имеет значения.

Ивретт прищурился и подался вперед, как будто пытаясь разглядеть ее получше.

– Не имеет значения? – В его голосе звучало недоверие. – Конечно, имеет.

Она посмотрела в сторону кабинета, где Кристофер смотрел телевизор. С огнем во взгляде повернувшись к мужу, она на него шикнула. Муж пристыженно откинулся назад.

– Его отец ты, – сказала она, и что-то внутри ее, о существовании чего она не подозревала, говорило спокойным и ровным тоном.

– Да, и я так думал до сегодняшнего дня. И ты позволяла мне так думать. Какой же я идиот.

– Его отец ты, – повторила она. – Во всем, что имеет значение.

Она подумала о том, как биологический отец Кристофера пьет джин с тоником, как будто это вода, наслаждаясь звуком собственного голоса, как от него несет самоуверенностью, которая – в минуту слабости много лет назад – показалась ей хорошим качеством. Она ничего не хотела от Трента, ничего, кроме мелочи, невидимой невооруженным глазом, мелочи, которая позволила ей стать матерью. Она сбежала с этой мелочью, а он даже не заметил, спал беспробудным сном, забросив руки за голову, когда она выбралась из его номера в отеле, а за окном над кроватью тем временем занялся рассвет.

Ивретт вздохнул – долгий выдох, и звук был такой, словно исходил из огромной трещины в его груди, трещины, которую она создала точно так же, как если бы с размаху ударила его топором. Она опустилась перед ним на колени, и слова посыпались сами собой:

– Этого прости слишком мало, но… я с ума сходила от того, что узнала о тебе… о нас… и я подумала, я подумала… есть способ получить семью, которую мы хотели и… – Она замолкла, понимая, как глупо это прозвучит, но зная, что должна в этом признаться: – Я думала, что никто никогда об этом не узнает и никто не пострадает. Я была так глупа.

Она попыталась поймать его взгляд, но он отказывался на нее смотреть. Он продолжал смотреть поверх ее головы на холодильник позади нее, оклеенный фотографиями и напоминаниями о жизни, которую они прожили вместе, их маленькой семье из трех человек. Он не хотел ничего, кроме этого, и она твердо вознамерилась дать ему это.

Тянулось долгое молчание. Ее колени болели от неудобной позы, но она не смела пошевелиться. Она сохраняла покаянную позу, стараясь держаться к нему настолько близко, насколько он позволит.

– Так вот с кем ты сегодня встречалась? С парнем с работы. – Он издал иронический смешок. – Мне показалось странным, что ты вдруг захотела вернуться на работу. – Он погрозил ей пальцем. – Но я тебе поверил. – Он снова положил руку на колени, уперся в них взглядом. – Я всегда тебе верил.

Колени пульсировали болью, она осторожно выпрямилась, встала и упала на стул рядом с ним. Она позволила тишине растянуться на несколько минут, пока собиралась с мыслями. Она не сводила глаз с его макушки, желая, чтобы он поднял глаза, хотя и знала, что это бесполезно. А потом она заговорила:

– В тот день тебя вызвали на большое совещание, и ты не смог пойти со мной к врачу. Ты велел мне рассказать тебе, что я узнала, сказал на бегу, легкомысленно, просто выскакивая за дверь. Ты сказал: «Передай доктору, что мы на все готовы». Ты поцеловал меня в лоб и вышел за дверь, и я так завидовала тебе, твоей способности всегда ожидать лучшего. А ведь когда не получалось забеременеть, я с каждым месяцем утрачивала надежду.

Она сделала паузу, ожидая, не скажет ли он что-нибудь, но муж молчал, и она продолжила:

– Поэтому, когда врач рассказал мне о результатах обследования, я на какое-то время оцепенела, просто пыталась понять, как тебе сказать. И что это значит. И я точно решила, какие слова подобрать, заготовила целую утешительную речь. А ты пришел и спросил: «Ну как прошло?» Я не смогла заставить себя сказать, что дело в тебе. Что сколько бы мы ни пытались, ничего не получится.

– Поэтому ты мне солгала, – сказал он.

Она начала было говорить ему, что это не ложь, но он был прав. Это была ложь.

– Да, – ответила она. – Я сказала тебе, что нужно просто больше стараться. И в тот вечер мы попытались. И пока это происходило, я могла думать только о том, что у меня, скорее всего, овуляция, но это не имеет никакого значения. – Наконец они встретились взглядами. – Это никогда не будет иметь значения, – сказала она, не дрогнув.

– Так ты мне отомстила? – Он посмотрел на нее с вызовом. – За то, что не могла от меня забеременеть? Нашла кого-то, от кого смогла?

Она покачала головой и умоляюще подалась к нему.

– Нет, – сказала она с нажимом. – Мне и в голову не приходило мстить тебе. Главное было – удержать тебя. – Она снова попыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее. – Ты так хотел ребенка, семью. Мы были близки к тому, чтобы получить то, о чем столько говорили. Я не могла смириться с возможными последствиями, если бы этого не произошло.

– Что могло бы произойти? – спросил он.

Ее голос был очень тихим, чуть громче шепота:

– Ты перестал бы любить меня.

Она смотрела, как слова доходят до него, надеясь, что они могут изменить направление разговора. Но, когда он заговорил, стало ясно, что он хочет продолжать ссору – хотя бы для того (она точно знала), чтобы чуть дольше держать боль в узде.