Ну будут у меня неприятности, ладно, а что мне терять? С последствиями мне придется иметь дело только до возвращения домой. Зелл все равно не нравился мистер Дойл. Улыбнувшись, я выискала самый большой и тяжелый камень, какой только смогла найти. Я притащила его к раздвижной стеклянной двери, наблюдая за отражением в стекле, – мне даже показалось, я уже не узнаю отражающуюся там девочку. Камень был такой тяжелый, что приходилось держать его, оперев о грудь, как мяч – перед броском в баскетбольную корзину в спортзале. Я не сводила глаз со стеклянной двери и приготовилась сделать бросок совсем иного рода. Я уже собиралась бросить камень, когда услышала на улице шум машины. Судя по шуму двигателя, машина замедляла ход, возможно, даже собиралась свернуть на подъездную дорожку мистера Дойла.

Опустив камень на землю, я бросилась к дому, чтобы выглянуть из-за угла. На другой стороне улицы, перед домом Алека и Лайлы остановился большой внедорожник. Я видела, что это Дженси, но она почему-то сидела в припаркованной машине и просто смотрела на дом. Стекла у нее были опущены, и я слышала, как ее радио играет какую-то грустную песню о любви. Она продолжала сидеть, вообще меня не замечая, поэтому я вернулась к тому, что должна была сделать; снова подняла камень, оперла о свою грудь, мои глаза снова сосредоточились на намеченной цели. Я представила себе, как громко зазвенит разбитое стекло, какой поднимется переполох. Я боялась, что Джесси выбежит и поймает меня или мистер Дойл вернется и застукает меня прежде, чем я успею уйти. Я старалась не думать о том, что может быть за этой занавеской. Вдруг там что-то, чего мне не хотелось бы выпускать? Но я не могла позволить этому остановить меня. Я пришла сюда, чтобы кое-что сделать, и, хотя я не вполне понимала, что именно, начатое необходимо было довести до конца.

Когда я подняла руки, мне показалось, что их подхватила снизу еще одна пара рук, и я стала в десять раз сильнее и в десять раз храбрее, чем когда-либо. Я посмотрела на стекло и изо всех сил швырнула камень в окно. Эти таинственные руки помогли камню двигаться быстрее, запустили камень с такой большой силой, на которую я не была способна. Я заткнула уши, когда звон бьющегося стекла заглушил хор сверчков, цикад и древесных лягушек, которых я только что слушала во дворе Зелл.

Когда шум стих и я увидела, что натворила, сердце у меня забилось со скоростью мили в минуту. Разбросанные по всему патио осколки сверкали в лунном свете как миллион бриллиантов. У меня перехватило дыхание. Но не так сильно, как при виде лица, которое появилось в дыре, проделанной камнем. Это лицо я видела около сотни раз, это лицо смотрело с экранов телевизоров, плакатов и рекламных щитов почти повсюду, куда бы мы ни ездили тем летом.

ВЫ МЕНЯ ВИДЕЛИ?

И теперь я увидела.

Дженси не собиралась задерживаться возле дома Ланса так надолго. Она собиралась просто проехать мимо, чтобы посмотреть, стоит ли его машина на подъездной дорожке. Ирония судьбы не ускользнула от нее: жертва сама стала преследователем. Но музыка по радио была идеальной, одна песня сменяла другую, ночной воздух из открытого окна ласкал ее обнаженные руки. Ее родители повели девочек в кино, и ей больше некуда было пойти. Она перестала бегать в убежище, когда в ее жизнь вошел Ланс.

Это был обычный вечер в поселке, ничем не отличавшийся от любого другого, за исключением той ночи, когда она поддалась желанию и рискнула отправиться туда, где впервые за долгое время была по-настоящему счастлива. Она не винила Дебру за то, что та вернулась. Она просто жалела, что та не вернулась раньше, предпочтительно до того, как ей представился шанс влюбиться в ее мужа. Интересно, вдруг это лето было просто шагом за грань обычного течения жизни, вдруг Сикамор-Глен был их собственной версией Камелота? Она вспомнила глупую шутку Ланса о том, что его назвали в честь Ланселота, как она поверила ему на мгновение, какой доверчивой она была. Она несколько раз ударила ладонью по рулю. Какой она была дурой!

Ей показалось, что она что-то услышала – какой-то шум – и выключила радио, чтобы лучше расслышать. Нужно поскорей убираться отсюда! И она уже собиралась тронуться с места, когда ее остановил топот двух пар ног, несущихся через дорогу. Обернувшись на шум, она увидела двух девочек, которые бежали так быстро, как только могли нести их маленькие ноги. Она с любопытством вышла из машины.

– Девочки? – крикнула она, оглядываясь назад, чтобы посмотреть, откуда они бегут.

Кто-то вышел из дома мистера Дойла, на крыльце возникла темная фигура. Сам воздух словно бы потрескивал от ощущения опасности. Дженси пошла за девочками по подъездной дорожке. Они нырнули в дом Зелл, и Дженси оглянулась на дом, но фигура исчезла.

Машина Ланса свернула на подъездную дорожку к дому, и Дженси шагнула в тень, тщетно стараясь спрятаться. Она знала, что он видел ее машину, припаркованную перед его домом, но меньше всего ей хотелось с ним столкнуться. Она не хотела видеть, как из машины выходит счастливая, воссоединившаяся семья. Отвернувшись, она обругала себя, что оказалась там, где ей больше не место. Она согласится на работу в Вирджинии. Она начнет все сначала… снова. Она услышала, как хлопнули три дверцы машины, и оглянулась, ожидая звука четвертой. Но только три человека стояли на подъездной дорожке, их глаза были обращены к дому Зелл. Они не видели Дженси, потому что смотрели на Зелл. Стоя на крыльце, пожилая женщина звала на помощь.

Кейли ворвалась через заднюю дверь и не одна. Оторвавшись от разговора с Брайт, Зелл несколько секунд силилась осознать происходившее. Она была так поглощена историей Брайт, что – стыдно признать – забыла о вверенной на ее попечение девочке. Теперь вдруг в ее кухне стояли две девочки: одна знакомая ей, как собственное отражение, а другая – смутно знакомая. Поднявшись со стула, она схватилась за стол, недоуменно моргала, ее губы шевелились, пока она подбирала слова, ведь на ум ей пришел миллион слов. Она пыталась рассмотреть грязную, растрепанную малышку рядом с Кейли. Она уже где-то видела ее раньше. Когда девочка заговорила, то дышала она тяжело, ее растерянный взгляд обшаривал кухню.

– Это я… Я – Ханна. – Она помолчала. – Ханна Самнер. Меня держали в том доме… – Она посмотрела на Кейли, и та кивнула. – Держали девяносто четыре дня.

Она повернулась и указала на дом Джеймса Дойла, ее поднятая, чтобы указать, рука дрожала. Зелл оглядела взъерошенные спутанные волосы, выпученные глаза, худое тело под грязной мужской майкой. Из раны на руке капала кровь. Невероятно, но ее ногти были выкрашены фиолетовым лаком, слишком уж бросавшимся в глаза на фоне бледной-пребледной кожи.

Кейли бросилась вперед и, схватив телефон Зелл с зарядного устройства, сунула его ей в руку.

– Звони в полицию, Зелл! – закричала она. – Звони сейчас же, пока он не пришел за ней!

На подъездной дорожке у соседнего дома остановилась машина, напугав всех четверых до полусмерти. Брайт вскочила, потащила девочек подальше в глубь кухни и захлопнула дверь на улицу, заложив засов. В панике она повернулась к Зелл, совершенно позабыв про собственную историю: есть вещи поважнее катастроф в ее личной жизни.