– Я не обижаюсь, – сказал Максим. – Значит, мутанты…Это там, дальше на юг?

– Да, – сказал Вепрь. Он пристально глядел на Максима.

– А что там, собственно, на юге? – спросил Максим.

– Лес, потом пустыня… – ответил Вепрь.

– И мутанты?

– Да. Полузвери. Сумасшедшие дикари… Слушайте, Мак,бросьте вы это.

– Вы их когда-нибудь видели?

– Я видел только мертвых, – сказал Вепрь. – Их иногдаловят в лесу, а потом вешают перед бараками для поднятия духа.

– А за что?

– За шею! – рявкнул Зеф. – Дурак! Это зверье! Онинеизлечимы, и они опаснее любого зверя! Я-то их повидал, ты такого и во сне невидел…

– А зачем туда тянут башни? – спросил Максим. – Хотятих приручить?

– Бросьте, Мак, – снова сказал Вепрь. – Это безнадежно.Они нас ненавидят… А впрочем, поступайте, как знаете. Мы никого не держим.

Наступило молчание. Потом вдалеке, у них за спиной,послышался знакомый лязгающий рык. Зеф приподнялся.

– Танк… – сказал он раздумчиво. – Пойти его убить?… Этонедалеко, восемнадцатый квадрат… Нет, завтра.

Максим вдруг решился:

– Я им займусь. Идите, я вас догоню.

Зеф с сомнением поглядел на него.

– Сумеешь ли? – сказал он. – Подорвешься еще…

– Мак, – сказал однорукий. – Подумайте!

Зеф все смотрел на Максима, а потом вдруг осклабился.

– Ах вот зачем тебе танк! – сказал он. – Хитрец,парень. Не-ет, меня не обманешь. Ладно, иди, ужин я тебе сберегу, одумаешься –приходи жрать… Да имей в виду, что многие самоходки заминированы, копайся тамосторожнее… Пошли, Вепрь. Он догонит.

Вепрь хотел еще что-то сказать, но Максим уже поднялся изашагал к просеке. Он больше не хотел разговоров. Он шел быстро, необорачиваясь, держа гранатомет под мышкой. Теперь, когда он принял решение, емусделалось легче, и предстоящее дело зависело только от его умения и от егосноровки.

Под утро Максим вывел танк на шоссе и развернул носом на юг.Можно было ехать, но он вылез из отсека управления, спрыгнул на изломанныйбетон и присел на краю кювета, вытирая травой запачканные руки. Ржаваягромадина мирно клокотала рядом, уставив в мутное небо острую верхушку ракеты.

Он проработал всю ночь, но усталости не чувствовал.Аборигены строили прочно, машина оказалась в неплохом состоянии. Никаких мин,конечно, не обнаружилось, а ручное управление, напротив, было. Если кто-нибудьи подрывался на таких машинах, то это могло произойти только из-за изношенностикотла, либо от полного технического невежества. Котел, правда, давал не большедвадцати процентов нормальной мощности, и была порядком потрепана ходоваячасть, но Максим был доволен – вчера он не надеялся и на это.

Было около шести часов утра, совсем рассвело. Обычно в этовремя воспитуемых строили в клетчатые колонны, наскоро кормили и выгоняли наработы. Отсутствие Максима было, конечно, уже замечено, и вполне возможно, чтотеперь он числился в бегах и был приговорен, а может быть Зеф придумалкакое-нибудь объяснение – подвернулась нога, ранен или еще что-нибудь.

В лесу стало тихо. «Собаки», перекликавшиеся всю ночь,угомонились, ушли, наверное, в подземелье и хихикают там, потирая лапы,вспоминая, как напугали вчера двуногих… Этими «собаками» надо будет потомосновательно заняться, но сейчас придется оставить их в тылу. Интересно,воспринимают они излучение или нет? Странные существа… Ночью, пока он копался вдвигателе, двое все время торчали за кустами, тихонько наблюдая за ним, а потомпришел третий и забрался на дерево, чтобы лучше видеть. Максим, высунувшись излюка, помахал ему рукой, а потом, озорства ради, воспроизвел как мог точетырехсложное слово, которое вчера скандировал хор. Тот, что был на дереве,страшно рассердился, засверкал глазами, надул шерсть по всему телу и принялсявыкрикивать какие-то гортанные оскорбления. Двое в кустах были, очевидно, этимшокированы, потому что немедленно ушли и больше не возвращались. А ругатель ещедолго не слезал и все никак не мог успокоиться: шипел, плевался, делал вид, чтохочет напасть, и скалил белые редкие клыки. Убрался он только под утро, поняв,что Максим не собирается вступать с ним в честную драку… Вряд ли они разумны вчеловеческом смысле, но существа занятные и, вероятно, представляют собойкакую-то организованную силу, если сумели выжить из Крепости военный гарнизонво главе с принцем-герцогом… До чего же у них здесь мало информации, одни слухии легенды… Хорошо бы помыться сейчас, весь извозился в ржавчине, да и котелподтекает, кожа горит от радиации. Если Зеф и однорукий согласятся ехать, надобудет заслонить котел тремя-четырьмя плитами, ободрать броню с бортов…

Далеко в лесу что-то бухнуло, отдалось эхом –саперы-смертники начали рабочий день. Бессмыслица, бессмыслица… Снова бухнуло,застучал пулемет, стучал долго, потом стих. Стало совсем светло, день выдавалсяясный, небо было без туч, равномерно белое, как светящееся молоко. Бетон нашоссе блестел от росы, а вокруг танка росы не было – от брони шло нездоровоетепло.

Потом из-за кустов, наползших на дорогу, появились Зеф иВепрь, увидели танк и зашагали быстрее. Максим поднялся и пошел навстречу.

– Жив! – сказал Зеф вместо приветствия. – Так я идумал. Баланду твою я, брат, того… не в чем нести. А хлеб принес, лопай.

– Спасибо, – сказал Максим, принимая краюху.

Вепрь стоял, опершись на миноискатель, и смотрел на него.

– Лопай и удирай, – сказал Зеф. – Там, брат, за тобойприехали. По-моему, на доследование тебя хотят…

– Кто? – спросил Максим, перестав жевать.

– Нам не доложился, – сказал Зеф. – Какой-то штымп ворденах с ног до головы. Орал на весь лагерь, почему тебя нет, меня чуть незастрелил… а я, знай, глаза луплю и докладываю: так-мол и так, погиб на минномполе смертью храбрых…

Он обошел танк вокруг, сказал: «Экая пакость…», сел наобочину и стал свертывать цигарку.

– Странно, – сказал Максим, задумчиво откусывая откраюхи. – На доследование?… Зачем?

– Может быть, это Фанк? – негромко спросил Вепрь.

– Фанк? Среднего роста, квадратное лицо, кожашелушится?…

– Какое там, – сказал Зеф. – Здоровенная жердь, весь впрыщах, дурак дураком – Гвардия.

– Это не Фанк, – сказал Максим.

– Может быть, по приказу Фанка? – спросил Вепрь.

Максим пожал плечами и отправил в рот последнюю корку.

– Не знаю, – сказал он. – Раньше я думал, что Фанкимеет какое-то отношение к подполью, а теперь не знаю, что и думать…