Амрита кивнула, не будучи уверена в том, что сумеет заговорить. Голова кружилась и болела, тело казалось безвольным и слабым.

Незнакомая женщина помогла ей напиться, и Амрита заставила себя прошептать несколько слов:

— Кто ты? Где я?

— Меня зовут Сандхия, — ответила индианка. — Мы находимся в лагере для пленных англичан. Я нашла тебя в повозке с провизией, ты была завернута в мешковину и лежала среди тюков. Хвала богам, я увидела тебя первой — никто не успел разглядеть, что ты молода и красива! Тебе надо что-то сделать с собой, — озабоченно прибавила она. — Быть может, вымазать лицо и тело смесью золы и глины, чтобы пленные солдаты подумали, что ты больна. Полагаю, мы что-нибудь придумаем, а пока скажи, как тебя зовут и откуда ты взялась?

Амрита не знала, стоит ли говорить правду, но все-таки рассказала о себе.

— Боги лишили тебя разума! — воскликнула Сандхия и сокрушенно покачала головой.

— Я рада, что очутилась здесь, вдали от дворца. Надеюсь, теперь я смогу вернуться к моей дочери, — уверенно произнесла Амрита.

— Где ты ее оставила?

— В Бишнупуре.

— Не слыхала о таком месте. Это далеко?

— Да, очень.

Сандхия только пожала плечами.

— Конечно, ты можешь попытаться уйти. Возможно, тебя отпустят.

— Кто охраняет лагерь? — спросила молодая женщина.

— В основном мусульмане; есть и индусы, но их немного. Прежде англичане пытались бежать, а теперь — уже нет.

— Почему? — спросила молодая женщина.

— Всех, кто ни сбегал, ловили и вешали посреди лагеря. Здесь все решается быстро и просто: чуть что — в петлю, никакой пощады. Впрочем, англичане и без того мрут как мухи! Достаточно посмотреть, в каких условиях они живут и чем их кормят…

— А ты как попала сюда? — поинтересовалась Амрита.

— Пришла сама и осталась, потому что мне некуда больше идти. Я вдова. Мне позволили не совершать сати, поскольку, когда мой муж умер, я была беременна. Когда родила, у меня отобрали ребенка, чтобы я не оскверняла его своими прикосновениями, обрили мне голову, одели в лохмотья, заперли в сарае и почти не кормили. Я оказалась никому не нужной, даже собственным детям, они относились ко мне как к неприкасаемой. И тогда я ушла. Бродила в джунглях, пока не оказалась в этих местах. Англичанин, который готовит еду для пленных, взял меня на кухню. Иностранные солдаты не боятся есть пищу, к которой прикасались мои руки, им все равно. Надеюсь, тебе тоже?

Амрита попыталась улыбнуться.

— Да, и мне тоже.

Сандхия деловито кивнула.

— Это хорошо. Ты можешь встать? Я дам тебе другую одежду; обрывки твоей слишком яркие и красивые. Кем ты была прежде?

— Я храмовая танцовщица. Девадаси.

Индианка удивленно присвистнула.

— Даже не заикайся об этом! Для тех, кто здесь находится, нет ничего святого.

Посмотрев на свое тело, Амрита увидела, что оно покрыто синяками и ссадинами. Вероятно, слуги принца избили ее, но она ничего не помнила.

Почему ее отправили в это место? Как ей удалось выжить?

Сандхия дала молодой женщине длинную юбку, полотняную блузу с рукавами до локтей, холщовую косынку и залатанный передник. Сама она была одета примерно таким же образом, и Амрита не стала возражать.

— Повяжи волосы и пойдем. Иначе Робсон разозлится.

— Кто это?

— Сейчас узнаешь. Лучше молчи и делай, что я велю, тем более ты все равно не понимаешь его языка. И старайся не выходить из кухни, пока я не решила, что с тобой делать.

Амрита пошла за своей спасительницей. Она ощущала боль и слабость в измученном теле, но старалась держаться. Мысль о том, что она больше не увидит сына раджи, придавала ей сил.

Сандхия провела молодую женщину в тесное, темное помещение. В одном большом закопченном котле варился рис (как позже узнала Амрита, подгнивший и лежалый), в другом — овощи. Ни капли рыбы или мяса, даже жира! На кухне распоряжался угрюмый мужчина лет сорока, тоже из пленных; он сразу накричал на Сандхию, потом кивнул на Амриту. Сандхия что-то спокойно ответила, а затем велела Амрите вымыть и почистить овощи.

— Я сказала, что ты заблудилась в джунглях и поработаешь здесь за кормежку, — шепнула она. — Я давно говорила, что мне нужна помощница.

Остаток дня Амрита провела за унылой и бесконечной работой, после чего наступило время, когда кормили пленных.

Сандхия велела ей не выходить и побежала под хлипкий навес, служивший столовой для тех, кому выпало несчастье попасть в плен. Амрита не вытерпела и украдкой выглянула из кухни.

Увидев нестройную толпу оборванных желтых теней, она подумала о том, что едва ли эти бедняги нашли бы в себе желание и силы забавляться с женщиной. Условия содержания в лагере были ужасны. Многие солдаты мучились от ран и приступов лихорадки, язв и струпьев на теле. Кормили мало и плохо; случалось, что пленных, едва успевших вернуться в барак после завтрака и обеда, начинало выворачивать от рвоты. Не проходило дня, чтобы кто-то из них не обретал покой в негостеприимной индийской земле.

Иных счастливчиков обменивали на плененных англичанами людей Хайдара Али, но большинство заброшенных и забытых умирало в лагере. Кое-кто считал, что куда милосерднее было бы сразу убивать пленных, нежели подвергать их столь жестоким страданиям. Как нарочно, лагерь был расположен рядом с болотистой местностью, над которой кружили тучи насекомых и поднимались ядовитые испарения. Охранявшие пленных британцев воины были жестоки и скоры на расправу. Сбежать, а потом попасть им в руки означало найти безвременную и безжалостную смерть.

Днем Амрита, незаметная и тихая, как тень, работала в кухне, ночью спала в тесной каморке, на соломенной циновке, рядом с неунывающей Сандхией. Та не советовала ей показываться на глаза охране и пытаться бежать.

— Наберись терпения, — говорила она.

Амрите ничего не оставалось, как согласиться. Она была рада, что вырвалась из дворца, осталась жива и никто не знает, где ее искать. Но она не представляла, как добраться из Майсура до Бишнупура, преодолев границы нескольких враждебных государств, — без денег и без помощи. К слову, она даже не знала, куда идти!

Кроме того, начался сезон дождей: по дорогам бежали потоки мутной воды, поля были затоплены, над джунглями поднимались густые влажные испарения, люди и животные увязали в глине и липкой грязи.

По мере того как Амрита начинала приходить в себя и осваиваться с новой жизнью, в ней просыпалось любопытство. Молодая женщина украдкой выбиралась за пределы «кухонного мира» и незаметно обследовала территорию лагеря.

Амрита увидела покосившиеся бараки с протекающей крышей, унылый плац со зловещей виселицей, крепко запертые ворота. Иногда ей казалось, будто она внезапно очутилась на другой стороне земли, а яркий, многоцветный, шумный праздничный мир храма Шивы существовал только в ее воображении.