Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сев в автобус, мужчина устало откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
«Хвоста не было. Значит, Элис не солгала. Далматинец не знает, где его сын. А она затеяла сложную комбинацию… или несложную? Как она хочет использовать этот козырь? Просто против отца? Не легче самой его прикончить? Девчонка сможет и убить, и незаметно скрыться. Хотя… нет, не может, если ничего не изменилось в ее отношениях с братьями. Тогда, как может быть такой уверенной в себе и в них? Или дело именно в этом?»
Автобус тронулся. Абиссинец открыл глаза, чтобы рассмотреть людей в салоне и после сразу закрыл их. Ничего подозрительного.
«Прости меня… прости…»
Дверь медленно открылась. Капитан просунул в проем двери букет цветов. Но тот так и остался в его руках. В прихожей никого не оказалось. Свет горел только в спальне. Обведя взглядом квартиру, мужчина отметил, что его жена уже давно не занималась уборкой.
«Она заболела? Ребенку нужен уход, почему все так запустила?»
Его жена лежала на кровати, свернувшись калачиком. Капитан прошел к детской кроватке. Ребенка там не было.
— Таня, где наша дочь?
Женщина не отреагировала. Он опустился на кровать и развернул ее к себе. В руках его жена сжимала детскую пеленку.
— Что случилось?!
Таня смотрела на него пустым взглядом. Не было даже слез, только сплошная безысходность и обреченность.
Капитан встряхнул ее и громко спросил:
— Что случилось?! Где ребенок?!
Она высвободилась и легла в ту же позу.
— Спроси у своих.
— Объясни мне, наконец! — Его глаза метались по комнате в поисках ответа.
Женщина сжалась в комок и вдруг разрыдалась. Ее крик заставил его взять себя в руки.
— Таня!
Ее голос отдавался в его груди глухими ударами:
— Они принесли ее и сказали кормить. Она была такая малюсенькая и хрупкая… Еще они сказали, что у меня много молока, и это хорошо. У нее твой носик и глаза такие синие-синие. Она была такая красивая… такая маленькая… такая… а потом… ее не стало… потом… по… АААА!!!
Слезы переходили в крик, а тот снова в слезы. Капитан сгреб жену в охапку и крепко обнял.
«Почему я не настоял? Почему?»
Когда Таня немного успокоилась, он снова попытался все выяснить:
— Как это случилось? Расскажи мне, я все разузнаю.
В ее взгляде внезапно появилась злость. Удивленно хлопая глазами, она словно только сейчас поняла, что разговаривает с мужем в реальности, а не во сне. Вырвавшись из его объятий, его жена поспешно слезла с кровати и забилась в противоположный угол комнаты.
Обхватив голову руками, женщина изо всех сил закричала:
— Ты! Убирайся! Что тебе здесь нужно?! Уходи! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Абиссинец открыл глаза, когда объявили его остановку.
В городе сегодня было прохладно, но солнце сполна компенсировало недостаток температуры. На минуту остановившись, мужчина глубоко вдохнул родной воздух. Он не возвращался сюда больше пятнадцати лет. Снова стало тяжело. Но возвращаться всегда тяжело?
Люди вокруг спешили на работу, дети играли на детских площадках, школьники спешили в школу, старики грелись на солнышке. Найдя свободную лавочку, он присел, чтобы насладиться этой картиной.
«Если бы тогда я изменил свое мнение и отступил, каждый из нас не оказался бы там, где мы сейчас? Как давно это было… Как давно…»
— Эй, подожди!
— Уже поздно, мне нужно домой. Мама прибьет меня, если опоздаю!
Парень прижал девушку к себе. Она распахнула глаза от удивления и захлопала длинными ресницами.
— Можно я тебя поцелую? Ты… такая красивая…
Девушка опустила глаза и покраснела. Парень приподнял ее подбородок и прикоснулся губами к щеке. Она замерла, дыхание сбилось. Он потянулся к ее губам.
«Такие теплые и сладкие…»
Через несколько минут он отпустил ее, навсегда влюбившись.
— Э-э, ну я пошла?
— А-а, ну я провожу?
Девушка снова покраснела и, сжав сильнее ручку портфеля в руках, кивнула, заулыбавшись.
Парень взял ее за руку. Он тоже улыбался.
«Прости… прости меня…»
Абиссинец осторожно провел кончиками пальцев по губам. Улыбнувшись, он встал и направился дальше. Никто не обращал на него внимание. Впервые за тридцать пять лет он был свободен.
Через час лидер добрался до места. Дом еще не снесли. Старый, покосившийся барак. Танин дом, где жила ее мама. Позже, когда ему предоставили жилье, они переехали. Мама девушки так и не согласилась перебраться к ним, говоря, что умрет только здесь. Так и случилось. После похищения дочери жена вернулась обратно в дом матери. Он пытался до нее достучаться, но безрезультатно. Таня тоже умерла здесь, дома.
Присев на лавочку у подъезда, Абиссинец поднял взгляд наверх. Третье окно слева на третьем этаже. Ничего не изменилось. Те же шторки на ниточках, глиняный горшок на подоконнике, даже розовый заяц с бантом все там же…
Там было пусто уже много лет…
Там будет пусто еще много лет…
Этот двор являлся единственным местом, где муж мог отдать дань памяти своей жене, той, кого любил когда-то больше жизни… Где похоронена его Таня, Абиссинец не знал.
«…пока твой дом здесь… ты тоже останешься здесь…»
— Мою дочь украли! Вы слышите меня?!
— Капитан! Успокойся!
Он кричал на весь кабинет:
— Ее украли! Сделайте же что-нибудь!!!
— Мы делаем-делаем, не волнуйся. И сядь уже. Прекрати истерику!
Капитан сел, понимая, что его не слышат. Сил спорить уже не осталось.
Таня обвиняла во всем его, утверждая, что после пропажи дочери, к ней приходил человек в военной форме и настоятельно советовал прекратить расследование, начатое ее мужем. Если все пройдет гладко — девочку вернут. Это лишь мера предосторожности.
Капитан рассказал все начальству, но те лишь предположили, что у его жены послеродовая депрессия. К ней никого не посылали, а ребенка украли по ее недосмотру. И раз уж такое горе произошло, то он и сам должен понимать, что вмешательство в чужие дела чревато последствиями. Для поисков его дочери предприняты все меры. Его же задача вернуться на службу и позаботиться о своих подчиненных, у которых тоже есть семьи и дети. Они все категорически отрицали и также прозрачно намекали на его расследование.
Капитан уничтожил все улики. Не искал больше ничего. И показывал себя с лучшей стороны, надеясь, на их слово.
Но, вернувшись в тот дом, он вышел оттуда только через полтора года. Никаких увольнительных, никаких отпусков и никакой связи с Таней.
Через полтора года ему дали три дня. Капитан не заставил себя просить дважды.
