– Здесь? – в ужасе переспросил мистер Тиммс. – Но… – возразил он. – Здесь же приличный дом, где место лишь торговому делу, изучению и древнему искусству. А не госпиталю для бездомных детей.

Миссис Тиммс цокнула языком и принялась теснить мужа к лестнице.

– Уверена, у большинства этих детишек есть дом, семьи и зачастую даже работа, – сказала она ему.

– А еще, мистер Тиммс, у всех них определенно есть болезни, от которых я могу их избавить, – произнесла я, когда он оказался у двери.

– Простите, миссис Хоксмит, но вы никак не исправите положение их дел.

Я поймала взгляд Эразмуса. Он ждал, что же я отвечу.

– Да, – признала я. – Однако я могу облегчить их страдания и избавить от паразитов.

Упоминания кишащих созданий, которые были сейчас столь близко, оказалось достаточно, чтобы мистер Тиммс поспешно выскочил из комнаты.

– Прошу прошения за неудобства, но… – повернулась я к Эразмусу и умолкла, заметив, что он беззвучно смеется.

– Миссис Тиммс! – позвал Эразмус. – Нам понадобится горячая вода, мыло, лимонад и печенье.

– Нам?..

– Да. Детвора нуждается в нашей помощи, и мы ее окажем. Вы с нами, миссис Тиммс?

– О, конечно! Какие же милые малыши! – просияла та, поерошив волосы стоящего рядом мальчишки.

– Соблюдайте осторожность! – крикнул мистер Тиммс с лестницы.

– Боюсь, он считает, что мы слишком быстро сдали позиции, – шепнула я его жене, и она возмущенно забормотала что-то про своего мужа, суетливо принимаясь за дело.

Мы быстро обустроили кухню для наших целей, и вскоре я уже обследовала детей, которые взбирались на специальный стул у окна, чтобы лучше падал свет. Миссис Тиммс обеспечивала всех лимонадом, а еще достала свой тайный запас леденцов и вручала каждому из детей перед уходом по конфетке. Я мельком задумалась, от какого ужаса содрогнулись бы люди современного мира, частью которого я совсем недавно была, при мысли, что беспризорные дети принимают у незнакомцев сладости, не говоря уже о том, как они лечатся не у врача, да еще и без разрешения родителей. Но мои пациенты жили не в современном мире. Здесь те, кто не обладал необходимыми средствами, не получали и помощи, а невежество населения в вопросах медицины только ухудшало ситуацию. Я выбрала пару самых способных – не говоря уже о более-менее приличном виде – мальчишек и то и дело отправляла их покупать запасы. Наконец-то я могла раздобыть все необходимые травы и древние средства недалеко от дома, на аптечных полках, и вскоре обзавелась самым важным набором: лавандовым маслом для обеззараживания, миндальным маслом и ромашкой для проблем с кожей; йодом и карболкой для более серьезных поражений. Еще одного мальчишку я отправила на рынок за свежей мятой и кормовыми бобами. Последнее вызвало у Эразмуса любопытство. Он, к моему удивлению, оказался весьма сносным медбратом и выполнял поручения так же шустро и бодро, как и все прочие. То, как он помогал с детьми, радовало мое сердце. Он справлялся с ними так естественно, пусть и слегка необычно, что дети тут же расслаблялись в его обществе. По правде говоря, из нас вышла отличная команда. И, ожидая, пока чайник в очередной раз закипит, чтобы приготовить мятную настойку с измельченным углем для борьбы с диареей, Эразмус спросил меня, какую же болезнь я собираюсь лечить бобами.

И Эразмус, и мой пациент – наивный мальчик семи лет с волосами цвета календулы – с изумлением наблюдали, как я очистила и отложила в сторону светло-зеленые бобы. Пифагор верил, что их ни в коем случае нельзя употреблять в пищу, и заявлял, что они и человеческая душа созданы из одной и той же материи, поэтому есть их – это все равно что предаваться каннибализму. Я подозревала, что Пифагор просто ненавидел их вкус, поэтому делал все возможное, лишь бы никогда не видеть их на столе. Однако меня интересовали не сами бобы, а мягкая масса внутри стручка. Внутренняя сторона кожуры содержит в себе действенное лекарство от бородавок. И, бережно втирая эту влажную массу в костяшки мальчика, я как наяву ощутила присутствие матери, ведь именно она научила меня этой и многим другим премудростям, которые должна знать любая хорошая ведьма-травница. Я отдала мальчику еще три закрытых стручка и сказала повторять лечение дважды в день на протяжении недели.

К там также пришел старший мальчишка со сломанным пальцем, но уже к концу дня, когда мои запасы для перевязок и прочего истощились. Я сняла с шеи хлопковый платок и разорвала его на лоскуты. А ведь именно этот платок я захватила с собой из коттеджа «Ива». Как давно все это случилось! В качестве лубка я использовала ветку для растопки и посоветовала мальчишке не трогать пальцы хотя бы неделю.

Остаток дня мы с Эразмусом и миссис Тиммс мыли головы, вытирали лица и руки, очищали и перевязывали ранки, а также назначали лекарства от дюжины различных болячек и хворей. Всякий раз, как мне это удавалось, я тайком призывала на помощь Богиню и произносила исцеляющую молитву или накладывала защитное заклинание, чтобы процесс заживления протекал быстрее. Когда же последний ребенок ушел, мы заперли двери и вернулись на кухню за долгожданной чашечкой чая.

Миссис Тиммс со вздохом упала на ближайший стул, который тут же заскрипел от подобного обращения.

– Ну, смею заявить, – произнесла она, доставая вышитый платочек, и промокнула блестящее лицо, – что такую подборку оборванцев и напастей еще надо поискать.

– Они встречаются повсюду, – отозвалась я, потирая поясницу, чтобы облегчить боль, и потягиваясь. – Везде и всегда.

– Верно, – согласился Эразмус. Он стоял, прислонившись к двери и скрестив руки на груди. – Бедняки как-то ухитряются жить, стараются изо всех сил, а вот сильнее всего страдают дети. Бог знает, как ужасно мало им достается жалости, поэтому совершенно неудивительно, что они пришли к вам целой толпой. – Эразмус пристально посмотрел на меня. – Вы добрая женщина, Элизабет Хоксмит.

Я тихо рассмеялась, но все же невольно покраснела и от комплимента, и от внимательного взгляда.

– Я целительница, – наконец произнесла я. – Что же еще я могу сделать, как не попытаться исцелить?

Чуть позже, когда Эразмус вернулся в гостиную, чтобы продолжить свой поиск ответов на вопросы о Гидеоне и Теган, миссис Тиммс вдруг коснулась моей руки.

– Сегодня вы сделали для этих детишек нечто особенное, миссис Хоксмит. Теперь я понимаю, почему наш дорогой Эразмус привел вас в свой дом.

Эта фраза меня удивила. Я ни разу не слышала от миссис Тиммс таких теплых слов в отношении Эразмуса, хотя, конечно, знала, как она и ее муж его уважают. Более того, меня поразило ее мнение, что Эразмус решил привести меня к себе. Мы прибыли в нужное время и место, здесь располагается его дом, поэтому совершенно логично, что мы остановились именно здесь. Другого смысла я в этом поступке не видела.

– Разве он в ходе работы никого больше сюда не приводил? – спросила я.

– В свой дорогой дом, к драгоценным книгам? – Миссис Тиммс добродушно рассмеялась. – Боже правый, нет! Здесь всегда было его пристанище, его личный тихий уголок. – Она улыбнулась и отпила лимонада. – Он привел вас сюда потому, что захотел.