— Может ты и перерождался сотни раз, но стоит оказаться единственным носителем, как собираешься в одно целое «я». И это создание я знаю. Я знаю тебя, Никлос Каргатский, мой милый друг, поклонник и подопечный. Ты был мне как брат и как сын, мой воспитанник, мой эгоистичный принц. Так жаль, что наша история осталась лишь в моих воспоминаниях. Так здорово, что Вселенная дала нам второй шанс. Ты ведь готов возобновить нашу дружбу?

— Мне от тебя ничего не нужно. Оставь в покое меня и этот мир. Что бы ты не затеял — не получится. Пока действует Сделка ты будешь здесь в клетке, как и остальные в своих клетках. Так что оставь Томара и исчезни! — твёрдо заговорил Никлос, напрягаясь и готовясь выпустить в вечного тьму, вздумай тот напасть.

Ему с трудом удалось сбросить очарование речей Ктуула, от голоса которого чем-то приятным отзывалось в груди. Ник чувствовал себя мышью перед удавом, зачарованный магией знакомого голоса. Хотелось слушать и слушать, но король вовремя сообразил опасность слов существа и смог высвободиться.

Лёгкая рябь недовольства прошлась по лицу Ктуула, но он не возмутился.

— Прости, Никлос. Я забыл, что ты так юн и смертен. Неопытен. И наивен. Твоя душа древнее, чем ты думаешь. Ты пережил такое, что и представить нельзя. Ты был одним из нас, мой самовлюблённый друг. Жаль, что это осталось в прошлом. Жаль, что сейчас ты находишься во власти иллюзий, создаваемых поколениями лжецов. О, как коварен тот разум, что придумал нашу Сделку! Иногда я восхищаюсь ею и жалею, что она не смогла принять реальность такой, какая она есть. Но ведь всё можно исправить? Что для нас тысячелетия сна, когда вечность дышит нашими душами? Мы бессмертны и готовы ещё немного подождать. И ты подожди. Сейчас тебе нельзя уходить, ты не справишься с монстрами за пределами купола. Даже нориус против них бессилен, если не управлять им на полную силу. Так что не торопись, скоро за тобой придут. И ты вместе с друзьями вернёшься домой.

Ник исподлобья посмотрел на Ктуула, не веря ни единому слову. Вечный тяжело и с укоризной вздохнул, а потом заговорщически подмигнул, подходя к краю пузыря.

— Смотри внимательно. Они реагируют даже на движение мысли.

Он протянул руку к краю и тотчас вздрогнула земля, а король потерял равновесие. Он успел увидеть, как то, что изначально принял за подводные реки, остановилось и выгнулось, выползая из расщелин. Подводный дракол исполинской длины растёкся по каменистому дну. Он полностью светился голубым, а глаза пылали белым дымом. Телом существо походило на змею со множеством маленьких ножек и плавников, над стозубой пастью вниз спускались длинные усы, а на голове и вдоль хребта светились мощные гребни, пульсирующие при движении, что и создавало впечатление текущей воды. Эта зверюга проплыла мимо, проигнорировав их пузырь. Ктуул прижал палец к губам, приказывая молчать, а сам многообещающе подмигнул.

Неожиданно зверь застыл, а затем молниеносно извернулся и ринулся в сторону, где виднелись другие убежища. Ник только вздохнуть успел, как на его глазах зверь выпустил столб белого огня, уничтожая пузыри. Под водой звуки совсем гулкие, не было понятно, что произошло. Дракол уплыл, оставляя их без света. Но именно когда он ушёл, стало ясно, что ворота тоже светятся, более того, они были покрыты какими-то письменами, похожими на книжные из личной Каргатской библиотеки.

— Ой, кажется, твои друзья погибли. Надо было молчать и не привлекать внимание, — насквозь фальшивым извиняющим тоном заявил Ктуул, хмурясь и вглядываясь в мутные очертания воды. Поднявшийся дракол взбаламутил пыль и теперь плохо видно, что там случилось.

— Что ты сказал? — осевшим голосом спросил Ник.

— Да, твой друг/недруг был в том пузыре с остальными. Похоже Клэрия осталась без возлюбленного. Ну, разве это не чудесно?

Никлос

Она была слишком маленькой для такого огромного стола. Чересчур крошечной, почти игрушечной. Не было в ней никакой святости. Божественной возвышенности, нечеловеческой силы. Несчастная жертва в руках палачей. То, что они сделали с ней, напоминало кошмар наяву. Тот самый проклятый сон, от которого Ник открещивался как только мог. Её смерть. Страх потерять единственную, кто в силах была понять его одиночество. Ту самую, рядом с которой становилось легче дышать. Ради её улыбки хотелось перевернуть весь мир. А она так редко ему улыбалась…

Слышать крик, полный нечеловеческой боли, — невыносимо. Слышать её крик — это будто кричать самому. Она не ведала, что звала его, но так он смог услышать её сквозь толщею воды. И прийти, разрывая пространство и уничтожая голубые вспышки чистейшим потоком тьмы. Его сердце буквально взрывалось огнём и белоснежной яростью, обрушившейся на остатки Нимфеума стеной воды.

Морвиусы попадали на колени, разбивая лбы о мокрый камень в мольбе о прощении, но не были услышаны. Повелитель тьмы как чернильный спрут разошёлся щупальцами нориуса, стирая в кровавый порошок каждую тварь, посмевшую тронуть его девочку. Те, кто посмелее, пытались скрыться в море, но вспенилась вода и поглотила их острыми акульими клыками ше́лки. Утопленницы учуяли гнев хозяина и пришли на его зов.

Треск ломаемых костей, кровавые брызги и месиво из тел — вот, что осталось от людей. Тишина опустилась, а на востоке встало кровавое солнце, окружённое плотной сине-сизой дымкой из туч. Ноги скользили по омытому кровью камню, когда он невыносимо-медленно шёл к ней, видя, как дымится кожа и как неторопливо стягиваются рубцы от порезов. Заживление тянулось непростительно долго, причиняя ей невыносимые страдания, отражающиеся и в его душе.

Он положил руку на белоснежный лоб, стирая гарь, видя кровь вместо слёз на её лице. И король думал, что смерть — это слишком легко для тех, кто посмел тронуть белую драконицу. Как они могли осмелиться на подобное?! Глухая волна ярости вновь зашевелилась в его груди, он попытался вернуть спокойствие, обрести равновесие.

Карие почти красные глаза Селесты открылись, и она с надеждой уставилась на него. Сухими до корки губами, она задаёт вопрос и Ник склоняется ниже, будто огромный камень пал на его плечи. Его ответ заставил её содрогнуться от новой порции боли, и Ник навёл на её чары нориуса, погружая в глубокий, без сновидений сон.

Вновь склонившись, опять коснулся мокрого лба, а после выпрямился и сжал кулаки. В нём боролись два мощных чувства и их борьба разрывала надвое. Злость и облегчение, какой невыносимый коктейль…

— Она свободна, мой друг, — позади раздался приторно-сладкий голос, следом послышались неторопливые шаги, а потом на плечо опустилась мягкая рука. И вновь прозвучал обманчиво-доброжелательный шёпот: — Больше никто не стоит между вами. Она твоя. Целиком и полностью. Как и должно было быть. Разве ты этому не рад?..

* * *

Возвращение во дворец прошло тихо и незаметно. Проснулся холод разума и трезвость мыслей. Никлос зачистил Нимфеум от следов пребывания сектантов, пожалев только, что никого не осталось в живых. С помощью нориуса и в форме дракона он перенёс в больничное крыло пребывавших в бессознательном состоянии Богарта, Акроша и Селесту. А дома, первым делом, вызвал личного секретаря и передал пострадавших лекарям с наказом держать всё в тайне.