Женщина встала, грустно улыбнулась:

– Теперь ты свободный человек, самое время отдохнуть. Да ладно, – она заметила его протестующий жест. – Я не обвиняю тебя. Любить по заказу невозможно, даже собственную мать. И горевать по заказу тоже нельзя. Живи, как знаешь. Я только хотела узнать правду…

Валерий не ответил и принялся искать на полке чистую рубашку. Тамара вышла, не прощаясь. За ней по пятам следовала новая хозяйка квартиры, уже наряженная в искрящееся на груди темно-синее платье. Тамара надела очки, чтобы причесаться перед зеркалом в прихожей, и вдруг замерла. Обернувшись, она как завороженная уставилась на Лику. Та встретила ее взгляд – сперва вызывающе, потом недоуменно… А затем возмутилась:

– В чем дело? От меня-то вам что нужно?

– Платье… – пробормотала Тамара. – Это платье… Вы носите его?!

Лика на мгновение запнулась, но тут же собралась с силами и храбро ответила, что в своем доме делает что хочет. Не хватало еще, чтобы она обсуждала с кем-то детали своего туалета!

– Это платье я сама подарила Маше три года назад, на юбилей, – тихо произнесла Тамара. – Она надевала его раза два. Второй раз тоже в театр, как вы сейчас. Лучше бы вы его сняли!

Лика задохнулась. Она невольно коснулась бисерного шитья на груди – там, где платье было ей тесновато. А потом молча отворила входную дверь. Тамара оглянулась в сторону комнаты, где переодевался Валерий.

– Это он сказал, чтобы я взяла себе платье, – быстро проговорила Лика. – Мы не так богаты, чтобы покупать новые вещи! Это вы промышляете уроками и можете себе позволить, а я живу на свою нищенскую зарплату…

Тамара вышла. На улице, в машине, ее ждал Олег.

* * *

– На тебе лица нет, – посетовал он. – Не нужно было туда ходить, я же говорил!

– Господи, какая я была дура! – заявила Тамара, усаживаясь в машину. – С кем я жила, кого терпела! И как мне теперь стыдно… Представляешь, он отдал своей невесте мамины платья. Ее убили две недели назад, а сегодня они идут в театр, и Лика надевает единственное нарядное платье, которое осталось после Маши… Она бы и ее пальто нацепила, если бы оно не было прострелено!

Женщина, чуть не плача и разминая в трясущихся пальцах сигарету, поведала, что все приличные вещи, которые были у покойной, покупала ей она сама! Пресловутое платье, нарядные туфли, даже то пальто, в котором Маша встретила свою смерть! Тамара приобрела его для свекрови два года назад – почти накануне своего развода. Ей больно было видеть, в каких обносках ходит родственница, а они по-настоящему сроднились.

– Сыну всегда было наплевать, как она одета, не мерзнет ли… Он да Лика – это какие-то железные люди! Без нервов, без совести, может, даже без сердца! Чудесная подобралась парочка!

Она никак не могла успокоиться. Олег несколько раз спрашивал, куда ее отвезти, но Тамара продолжала курить и дискутировать – на сей раз, про себя. Ее губы страстно шевелились, произнося какой-то монолог. Наконец она опомнилась. Олег сказал, что ему не хочется попадаться на глаза Валерию.

– Да, не стоит этим рисковать, – согласилась она, – куда же мы теперь? Наверное, ты устал?

Он и в самом деле был совершенно измучен. Утром Олег побывал на похоронах Нины. И до сих пор жалел, что пошел. «Не нужно было устраивать такое представление для ее родных. Это жестоко и глупо с моей стороны. Сходил бы после на могилу, принес цветы… Но Николай держался здорово. Просто здорово. Даже пожал мне руку».

Вдовец и в самом деле никак не акцентировал чужого внимания на присутствии Олега. Тот с самого начала – еще до выноса тела из морга, держался в стороне. Приехал на своей машине, в разговоры не вступал, на первый план не лез. Но сперва его узнала Инесса Павловна, потом Диана. И с этой секунды цепкий, пристальный взгляд девочки уже его не отпускал. Куда бы Олег ни отошел, как бы ни отворачивался – эти глаза, так поразительно похожие на глаза Нины, следили за каждым его движением. Что было в этом взгляде? Хмурое любопытство? Подозрение? Ненависть? Знала ли девочка, кем приходился матери этот человек, который как-то привез ей вещи? Рассказала ли ей бабушка о своих догадках? Или Диана все поняла и почувствовала сама?

Мало-помалу на Олеге стали останавливаться многие взгляды. Его никто не знал, но все подозревали, что он имел какое-то отношение к покойной. Иначе почему пришел, привез цветы? Он узнал ее сотрудников – тех самых, которых Нина при нем допрашивала в кабинете у мужа. Тут была и Лиза – она зябла в легоньком черном пальтишке, но, вероятно, ее немного согревал массивный парик, странно не сочетавшийся с ее узким лицом и тонкой шейкой. Сегодня секретарша не плакала и выглядела достаточно элегантно.

Николай оказался рядом неожиданно – Олег даже не увидел, как тот подошел.

– Есть новости? – тихо спросил тот, отводя гостя подальше к машинам.

– Пока нет. А у вас? Как идет следствие?

– Мало-помалу, – сдержанно ответил Николай. – Вчера я после ресторана ездил к следователю. Между прочим, мне вернули сумку Нины.

– Нашли? Где же?

Сумка оказалась в одном из ближайших к месту наезда проходных дворов, в мусорном баке. Ее обнаружил один из жильцов, выносивший мусор. Сумка лежала на самом верху и привлекала внимание своим новеньким, щегольским видом. Денег там не оказалось – бумажник исчез. Исчезли также ключи от квартиры и записная книжка. Зато паспорт и водительские права оказались на месте. Обладатель находки сразу сообразил, что перед ним – следы какого-то ограбления, и, проявив сознательность, не поленился позвонить в местное отделение милиции.

– Значит, украли только деньги?

– Да. Но я не думаю, что там было много денег. А ключи целы, и все остальное тоже. Не знаю, что и думать. Если верить тому, что вы мне вчера рассказали, то все это проделано для отвода глаз.

– А следователь не спрашивал вас о заявлении, которое писала Нина?

Николай как-то странно, порывисто оглянулся, будто боялся, что кто-то неслышно подкрался к ним сзади. А потом еле слышно осведомился – откуда Олег вообще взял, что было какое-то заявление? Тот оторопел:

– Как? Да ведь Нина сама ходила в милицию, в прошлый понедельник!

– Это она вам так сказала?

– Конечно! Я с ней там не был, но… Но… – Он вдруг осекся. Так некстати отключенные телефоны, остановленный будильник, ее странный уход поутру – почти бегство. А вечером – сбивчивый жалобный рассказ о том, что в милиции к ней отнеслись пренебрежительно….

– Вот вам и «но», – грубовато заметил Николай. – Никакого заявления не было. Я и то думал – что за чепуха? Да разве Нина стала бы заявлять на меня в милицию? Сами посудите – она же ко мне вернулась! Получается, доверяла? Не считала убийцей?

– Она все равно говорила, что вы ей подозрительны! – не выдержал Олег. – Мы просто поссорились, вот она и вернулась домой!

– А, да бросьте вы, – устало ответил тот. – Это чисто семейные сцены. Сегодня доверяет, завтра нет… И так много лет подряд. Нет у следователя никакого заявления – нигде его нет. Я ждал-ждал, когда же меня об этом спросят? А потом, как идиот, сам намекнул – дескать, как быть с заявлением моей жены? Мы потом полчаса не могли друг друга понять. Слава богу, я не все им рассказал. А то бы… Вовремя спохватился!