— Не городите ерунды! Это похоже на паршивый боевик. Здесь кроется что-то другое. Усильте охрану базы, — отрубал Шейлер. — Прочешите всю прилегающую местность. Ищите следы, указывающие на деятельность диверсионной группы.

«Ты сам-то понимаешь, чего требуешь? — едва не сорвалось с языка начальника базы. — На то они и диверсанты, чтобы не оставлять следов». Хотя последняя команда русских так наследила, что Веллер запутался в этих следах. Они вывели его на другое направление. Здесь попахивало тонким расчетом.

— Я требую, чтобы вы еще раз допросили капитана.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Веллер.

— Не кладите трубку. Какие работы ведутся на уничтоженном объекте?

— Воздух, земля и река отравлены в радиусе минимум двух миль. Находиться там небезопасно даже в противогазах. Можно будет обследовать лабораторию после сильного дождя. Это все, сэр?..

— Ждите борт. В течение двенадцати часов мы подготовим спецкоманду с необходимым оборудованием и снаряжением.

Веллер не собирался топить Абрамова в чане с водой, вешать на него электрические провода. Он избрал другой вид допроса. Хотя бы потому, что решил для себя нечто важное.

Майор отпер дверь своего трейлера, сбросил грязную одежду и шагнул за шторку душевой кабинки. Он долго, очень долго стоял под теплыми струями, задрав голову и закрыв глаза. Одевшись, он вынул из кобуры пистолет, сделал неполную разборку и протер чистой салфеткой вначале магазин, потом затвор, возвратную пружину. Собрав оружие, он заткнул его за пояс и прикрыл майкой. На повторную встречу с Абрамовым он оделся легко: брюки, майка, кепи. Посмотрев на фотографию своей невесты, Веллер вышел из трейлера и быстрым шагом направился к локальной зоне.

В первом боксе он отдал команду охраннику:

— Принеси стул в эту камеру и оставь меня наедине с заключенным.

Майор не мог не заметить перемен в облике русского разведчика. Тот сгорбился, сидя на краю металлической койки, однако взгляд его был ясным.

— Переживаете?

— Вы не ответили на мой вопрос. Она жива?

— Кого вы имеете в виду?

— Не прикидывайтесь дурачком, майор, этот образ вам не к лицу. Вы видитесь мне умным человеком. Вы назвали имена... ладно, поиграем в открытую. Вы назвали имена близких мне людей. По вашим словам, девушка стала причиной их гибели. Она жива?

— Боже, Алекс, вы печетесь о ней так, будто она беременна и собирается сделать аборт. Или упоминание о роскошных ножках Мишель возбудило вас? Хотите, я приведу ее... У вас приятная улыбка. Мишель Гловер тоже умеет улыбаться. Когда я впервые встретил ее, она тут же расстегнула мне ширинку. Не знаю, может, журналистка соблазнила ваших бойцов, и это привело к трагедии. Но черт с ней, ею скоро займутся всерьез.

Дверь камеры открылась. Веллер принял от охранника стул и поставил его посередине камеры. Но не сел на него, а поставил ногу. Упершись о колено локтем, он продолжил:

— Расскажите о своем задании. Мне кажется, оно было учебным, — не без сарказма добавил майор.

— Знаете, я в некоторых кампаниях, в том числе и учебных, часто видел много лишнего, не соответствующего масштабам и целям заданий, и не всегда рожденных в родном штабе.

— В штабе флотской разведки, — уточнил Веллер.

— Разумеется, не вашей. Хотя и про вашу разведку могу сказать пару слов. Я в курсе инициативы Пентагона провести с 1 по 10 ноября крупнейшие стратегические учения. Это открытая информация. Сценарий основан на том, что между Россией и Украиной происходит конфликт. Россия настраивается на агрессивную политику, мобилизуется и размещает стратегические бомбардировщики на Дальнем Востоке и в Арктике. Этого мало — она начинает поддерживать Северную Корею и в паре с ней готовится нанести ядерный удар по США. В этой военной фигне фигурирует не только ядерное оружие и противоракетная оборона. Пальцы замучаешься загибать. По плану учений Россия терпит поражение. Я вас хочу спросить: что, Пентагон набит фантастами или считает россиян набитыми дураками? Россия конфликтует с Украиной, а стратегическая авиация мчится в Арктику, по пути сбрасывает десант в Северную Корею. Как тут не потерпеть поражения? Не Штаты, а ближайший сосед раздавит к чертовой матери. Нет, цель этой военной игры — посмотреть, чьи головы дурнее.

— К чему вы это рассказали?

— Я провел параллель с инициативой Пентагона и моим заданием. Если ваше военное ведомство долго разрабатывало свою идиотскую игру и затратило миллионы долларов, то мои начальники второпях сляпали свою операцию фактически задаром. Я ответил на вопрос, почему я торчу в этой камере?

— Оригинально, конечно, вы объяснились. Теперь я понимаю состояние бедняги Рэя Бриджеса, которому вы запудрили мозги.

— Передавайте ему привет от меня. Как он себя чувствует? — проявил Абрамов внимание.

— Неважно. Он хотел щегольнуть и надел на шею зеленую мамбу.

— И что? Она цапнула его за шею?

— Буквально присосалась. — Веллер зябко повел широкими плечами. — Кровь Рэя превратилась в цемент. Однажды в лаборатории мне показали, как действует яд этой гадины. В стакан с кровью куду капнули всего одну каплю яда. Один миг, и в стакане образовалось заливное. Страшная смерть. Собственно, я пришел попрощаться. Мы больше не увидимся.

Веллер подхватил стул и подошел к двери. Он обернулся с порога.

— Пару недель назад я сидел в кубрике Бриджеса. Мы смотрели телевизор. Показывали Шейха Аллума, грозящего миру терактами. Потом я сказал Рэю: «Скоро Шейха снова доставят в лагерь... В какое же дерьмо мы влипли!» Впрочем, неважно, что я сказал. Дело во мне. В том, что в своих мыслях я бегу отсюда, а подсознание заставляет остаться.

Веллер вышел из камеры и прислонился к стене. Вот так же он стоял на берегу реки и смотрел на трупы русских спецназовцев. В то время на него обрушилась апатия.

Он коснулся рукоятки пистолета и отдернул руку, словно ожегся. Нет, не сейчас, покачал он головой, и его взор проник в камеру 12, блок номер 2...

«Котики» подошли к базе с северной стороны. Свет маяка в форте периодически вырывал из темноты изрезанный берег — где песчаный, а где каменистый. За высокой дюной, поросшей густым кустарником, открывался общий вид на базу. Отсюда можно было определить место, с которого Мишель Гловер делала снимки. Оно было оптимальным для наблюдения хотя бы в том плане, что журналистка выбрала его и оставалась незамеченной во время работы. Американка, находясь за колючим ограждением, продолжала оказывать русским спецназовцам неоценимые услуги.

Джеб не считал, что поступил с ней круто. Он давал ей шанс. Второй по счету. Без какой-либо натяжки она была шестым членом диверсионной группы и выполняла важную миссию. За решеткой несладко, думал Джеб. Да и здесь не сахар.