– Ну уж хватила! – добродушно зарумянился Петр. – Так ты думаешь, уже нынче будет примирение? – ухватился он за благую мысль.

– А вы подойдите к ней на балу и пригласите на менуэт. Уж точно не откажет в присутствии придворных. Как можно, самому Великому князю…

Петр, подскочив с кресла, взволнованно заходил взад-вперед перед Екатериной, довольно потирая руки.

– И точно! Завтрева же будет примирение. Точно! Завтрева же!

Продолжая что-то бормотать себе под нос, он стремительно вышел из покоев жены.

Екатерина даже не посмотрела ему вслед. Для нее подобные выходки наследника были не новы. Сие ничто по сравнению с тем, как безобразно он себя вел за столом, где мог сказать все, что ему вздумается. Мог вылить недопитое вино на голову соседа, выругаться. Ах, как часто ей хотелось высказать ему все, все что она о нем думает! Как хотелось ударить его изо всех сил, дабы он свалился, ушибся и, может быть, поразмыслил о своем отношении к ней. Боже мой, ведь придет время, когда отольются кошке мышкины слезки!

Время шло, и Екатерина, размышляя о своей одинокой судьбе, все же не отчаивалась и ждала того чуда, кое ей предрекали. Оное предчувствие помогало ей в самые тяжелые минуты ее жизни. Екатерина чувствовала, что у нее все получится, должно получиться. Особливо у нее засели в голове слова посланника Фридриха, барона фон Мардефельда, слывшего умным и проницательным человеком: «Вы будете царствовать, или я совсем глупец».

Многие говорили об ее уме, о том, что она сможет стать властительной императрицей. И сама в себе она видела силу человека, способного управлять не токмо лишь маленькой Голштинией, а огромнейшим государством.

Через год после рождения Павла канцлер Алексей Петрович Бестужев – Рюмин немало поспособствовал сближению Великой княгини с недавно появившимся на брегах Невы немолодым, высоким и грузным английским дипломатом, Чарльзом Эмберли Уильямсом. Впервые встретив ее в своем посольстве, беседующую с канцлером Бестужевым, он остался буквально очарован молодой Великой княгиней. В следующий раз Великий канцлер устроил так, что сэр Эмберли сел рядом с ней во время обеда после приема у императрицы. С тех пор он так или иначе находил возможность встретиться с необычайно обаятельной Великой княгиней. Полюбив княгиню то ли отеческой любовью, то ли любовью потерявшего голову поклонника, он готов был часами беседовать с ней, токмо появлялась таковая возможность. Прекрасный танцор, он стал чуть ли не постоянным партнером Великой княгини, бесконечно беседуя с ней между менуэтами и контрдансами на самые разнообразные темы. Он постоянно и последовательно знакомил ее с представителями дипломатических служб, всякими посланниками и атташе, подробно расписывая их характер, биографии, связи, дела и политические настроения да устремления по отношению к окружающим и, главным образом, к императрице Елизавете и России. Более того, он учил ее, как себя вести с оными, что ожидать от тех или иных обретенных знакомств и, что интересно, не жалел на нее никаких денег: кредитовал все ее расходы, стоило ей однажды пожаловаться на нехватку денег на самое необходимое. Дипломат, понятное дело, преследовал прежде всего свои цели: через Екатерину Алексеевну, жену самого наследника, можно было иметь немало сведений о жизни при дворе и в стране. Он догадывался, что она обладала недюжинным умом, и ему очень хотелось понять степень его глубины – и привнести, коли получится, свою лепту в дальнейшее его развитие, конечно, не без пользы для себя. Он учил ее, что люди часто, любезничая, на самом деле ненавидят друг друга.

– Ах, господин дипломат, – ответила она на сию его сентенцию, – За годы жизни здесь я кое-чему научилась. Одну русскую поговорку, «не всегда говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь», я хорошо запомнила.

– Да, Ваше Высочество, – говорил искренно и озабоченно сэр Уильямс, – далеко ходить не надо: и ваш муж, его окружение, и даже сама императрица… Вам надобно всегда взвешивать свои слова.

– Однако, слава Богу, есть и преданные люди, которые помогают верить и в добро, и в справедливость, и в существование бескорыстной любви, – говорила Екатерина с улыбкой.

Уильямс заинтересованно взглянул на Великую княгиню.

– Да вы счастливица! Кто ж у вас такие преданные друзья?

– Один из них мой камердинер, Шкурин Василий Григорьевич. Не сомневаюсь в нем, жизнь может отдать не задумываясь.

Сэр Уильямс засмеялся.

– Верю! Сие очень по-русски! И не удивляюсь: за таковую, как вы, многие все бы отдали! Значит, чрез него всегда можно передать вам записку посыльным.

– Шкурин передаст не токмо записки, но и деньги, которые я вынуждена вновь просить у вас, – ответила княгиня, заметно покраснев. – Ведь, я, по вашему совету, не забываю давать деньги окружающей прислуге, особливо самым верным из них.

Все поняв, Чарльз Уильямс поднялся, прошел к секретеру, вынул пакет и с поклоном подал Великой княгине.

– Не надобно Шкурина на сей раз беспокоить, Екатерина Алексеевна. Здесь десять тысяч.

Екатерина встала со своего кресла и, стараясь скрыть свое смущение, с достоинством ответила:

– Примите мою благодарность, сэр Чарльз. При первой же возможности я возвращу вам долг.

Уильямс, слегка откинув голову и смежив густые рыжие ресницы, улыбнулся.

– Прошу вас, Ваше Высочество, не беспокойтесь. Поверьте, мне не к спеху. Напротив, коли понадобится еще подобная или любая другая помощь, я всегда в вашем распоряжении.

Екатерина никак не среагировала на его намек. Скользнув невнимательным взглядом по его улыбающемуся любезному лицу, она подала ему руку и, наскоро попрощавшись, удалилась, довольная таким приятным уловом: будет чем расплатиться с срочными долгами и, наконец, появились средства на необходимые маленькие подарки близким друзьям и прислуге.

Однажды во время очередной встречи с ней сэр Чарльз, взяв со стола колокольчик, позвонил.

Из передней кабинета английского дипломата вышел молодой человек приятной наружности, в форме офицера Британской короны.

Шаркнув ногой, сэр Уильямс широко повел рукой:

– Давно хотел, Ваше Высочество, представить вам моего молодого секретаря, графа Станислава-Августа Понятовского. Он высокого польского происхождения, так сказать, королевских кровей…

Секретарь склонился в глубоком поклоне. Екатерина протянула ему руку. Понятовский приблизился и почтительно коснулся ее руки горячими губами. Они встретились взглядами, и Екатерина увидела его выразительные, зеленого цвета глаза. Отметила его учтивость и предупредительность. Помощник дипломата был высок и строен.

– Не подумайте, княгиня, Станислав прекрасный собеседник и блестящий кавалер. Он вам не наскучит. Граф хорошо образован, учился в Париже, где жил среди французской золотой молодежи. Большой любитель литературы и философии.

Екатерина заинтересованно взглянула на секретаря. Станислав почтительно склонился.