даже делают какие-то фотки, мы дурачимся всем нашим отделом на селфи, а утром Кира публикует все это на своей странице с милой речью с благодарностью к коллегам. И да, на фотке мы стали рядом. Это особенно подчеркивает то, что важного и интересного было здесь, пока мы работали вместе. Кира не удаляет меня из друзей и не сносит со страницы наши общие фотки — может, на память, а может, еще не готова. Но это абсолютно ее личное дело. Правда все равно одна: моя Кирюха ушла в новую жизнь. И я очень за нее рад.

Женя

Все просто, но как же сложно одновременно. Признаться в том, что ошиблась.

Разве я никогда этого не делала? Разве совсем не умею? Может, так и есть. Сложно сказать, не знаю. Всю свою жизнь я была уверена в том, что для себя выбираю самое лучшее, даже не сомневалась. Отец с детства учил, что надо вершить свою судьбу самому, и я впитала это как главный его урок. Именно поэтому как решила быть актрисой еще в подростковом возрасте, так и шла к своей цели.

Вбила в свою голову, что любое мое решение — оно неизменно правильное, и всю жизнь думаю, что так и есть.

Нет. Но принять это слишком сложно.

Все слова, что я не сказала, все чувства, что не подарила ему. Вся боль, что причинила, все счастливые дни, что отняла. Все те ночи, что мы могли провести в объятиях друг друга, а не чужих людей. Все дни, что могли начать вместе, а не в разных городах.

Груз вины за наше расставание давит на плечи, хотя я и понимаю, что теперь изменить ничего нельзя. В прошлом нельзя, а в будущем ведь еще можно…

Всего лишь сказать ему то, что уже давно пора.

Как там его жизнь? Чем он сейчас дышит? Как проводит свои вечера? Во сколько просыпается утром? Ведь за все то время, что мы сталкиваемся в Москве, я отгоняла от себя мысли о жизни Яна, но все равно думала о нем. Правда, мы были в разных мирах. Мы и сейчас еще в них, но души продолжают тянуться друг к другу даже в той ситуации, когда нам нельзя быть вместе. Он ведь еще с Кирой? Один поцелуй со мной, да и то поцелуй, которого не должно было быть. Если бы не стечение обстоятельств, билеты в один вагон и моя глупость, по которой я заснула на плече Самойленко. Но все это случилось, и поцелуй был. Хотела бы повторить? Да, но только при условии, что Ян будет снова со мной, а не с другой.

А имею ли право надеяться на это? Бывшая, которая бросила, предала чувства. И еще одно… Может, даже самое страшное. Я ведь не уверена, что смогу родить теперь. Ян пока не хочет детей, но ему нет и двадцати пяти. Пройдет пару-тройку лет, и все может измениться. Рано или поздно он подумает, что быть отцом — это важно и классно, а я не смогу стать матерью его детей. Вообще я теперь в сложной ситуации — любого мужчину, который хотел бы быть со мной, я оставляю без уверенности в продолжении рода. И это заведомо трудно.

Но я слишком забегаю вперед, хотя для начала нужен просто разговор с Яном.

Захожу на его страницу, где зависаю в последние дни. Фотографий не так много, изучать-то и нечего, а я сижу и смотрю, надеясь на чудо. Разглядываю его на каждой из фоток, сжимаю телефон крепче в руках, словно так могу дотронуться до самого Яна. Жду какого-то знака свыше, наверное, и вот решаюсь открыть страницу Киры. Если Ян скрывает личную жизнь, эта девушка не слишком стеснительная, Самойленко был засвечен на ее странице и раньше.

Она ушла из своего отдела в «Индексе» в другой, если верить верхнему посту. Трогательное письмо к коллегам с благодарностью за помощь и опыт, а также громкие слова о новых вершинах. Делает карьеру, молодец.

А на общей фотографии рядом с ней стоит мой Ян. Тот, который все еще нужен мне.

Тот, который все еще с ней.

Больно тебе, Жень? А чего ты хотела? Чтобы он расстался с девушкой из-за призрачных надежд на ваше счастье? Бросил ее, как бросила его когда-то ты?

Они рядом и, наверное, счастливы. А я обязательно извинюсь перед ним за все зло, что сделала, но не сейчас. Сейчас я для них лишь третий лишний.

Глава 41

Месяц спустя

Женя

И почему все так любят этот дурацкий праздник — день рождения? Это же просто двадцать четыре часа назойливого внимания от тех, кто больше никогда не напишет и не позвонит, кроме как в этот день. Я принимаю звонок от мамы, немного болтаю с ней утром, отвечаю на парочку сообщений от школьных подруг, с которыми мы когда-то в прошлой жизни были близки. В прошлой жизни… До Москвы, театра, расставания с Яном, Макара, аборта и всего прочего, что я сама сотворила с собой.

Перед репетицией решаю заехать в зал и от души набегаться на дорожке, чтобы все свои силы оставить там. Тогда и на дурные мысли времени не хватит. Недавно купила абонемент, поняла, что надо возвращаться к жизни, загружать себя привычными делами.

Выезжаю рано утром, кидаю телефон вниз и даже не просматриваю, от чьих сообщений он там вибрирует. Но когда на очередном светофоре попадаю в пробку, не выдерживаю и все-таки бросаю взгляд на экран.

И тут глаза резко пощипывают от подкатившей волны грусти.

Генерал Самойленко: «С днем рождения, Евгения. Всегда будь достойной дочерью своего отца».

Папа… Если бы ты только знал, что творит твоя дочь, ты бы мне голову давно открутил и был прав.

А дядя Андрей… Он же так любил меня, всегда относился ко мне по-доброму и говорил, что для Яна никого лучше меня и представить не мог.

Сглотнув всю боль и печаль, что мигом накопилась, прижимаю тыльную сторону ладони к губам, чтобы сдержать нелепый стон отчаяния. А через секунду пытаюсь взять себя в руки и прекратить эту истерику. Тянусь к телефону и набираю Самойленко-старшего, потому что сухое «спасибо» тут не очень уместно.

— Именинница сама звонит? — удивленно, но вместе с тем ласково отвечает.

— Дядя Андрей, спасибо. Просто спасибо вам за все.

— А что с голосом, Миллер? Это что за дела?

— Все… нормально, — выдавливаю из себя, но