Шаги приближались все медленнее. Кто-то зазвенел ключами, заскрежетал ими в замкé.

Пришедший старался вести себя как можно тише, что не имело смысла, поскольку он приехал сюда на дребезжащем лифте, а потом топал как лошадь. Кого он хотел застать врасплох?

Дверь со скрипом открылась, впустив полосу люминесцентного света и луч фонаря. Пришедшему полагалось проверить, почему сработала сигнализация, но ему страшно не хотелось заходить внутрь. Луч света беспорядочно прыгал по всему помещению, словно кузнечик. Вошел мужчина, продолжая целиться в разные места фонарем, а затем, протянув руку, включил освещение. Прозекторская и морг – царство мертвых. В такие места не заходят в темноте.

Неподвижно лежа навзничь на каталке, я вдруг сообразил, что сейчас он выйдет и запрет дверь, а я останусь тут как дурак. Слышался писк клавиш сигнализации под его пальцами.

Я решил встать и объяснить ему, что имел место случай летаргии. Стараясь не делать резких движений, я поднялся с каталки.

Мне всегда казалось глупостью напяливать на добропорядочных охранников нечто похожее на полевую форму антитеррористических подразделений. Психологически создается впечатление, что повсюду ситуация как на фронте, мы едва удерживаем последние позиции и все происходящее не в нашей власти. А уж кривоногий лысеющий толстячок в черном как смоль комбинезоне, делающем его похожим на черную жабу с множеством карманов, – полный гротеск. Кого этим обманешь?

Эффект превзошел все мои ожидания, тем более что я не собирался его пугать. Даже наоборот.

Охранник пронзительно завизжал, швырнул в меня фонарем и бросился к выходу. Несколько мгновений он возился с ручкой, пытаясь тянуть дверь на себя, вместо того чтобы толкать, затем выскочил в коридор.

– Эй, подождите! – как можно дружелюбнее позвал я, выйдя следом. Он оглянулся и внезапно без чувств рухнул на пол.

Хорошо бы я выглядел, если бы так реагировал на каждого духа.

Подойдя к нему, я осторожно дотронулся до его шеи. Жив.

Кража его одежды в расчет не входила, поскольку, теряя сознание, он полностью опорожнил мочевой пузырь. Бедняга.

Я обшарил его бесчисленные карманы, но нашел только пачку дешевых сигарет и зажигалку, которые похитил, и билет спортлото, который трогать не стал.

На поясе у него висели баллончик с перцовым газом и мобильный телефон, а также брелок со связкой ключей. Забрав ключи и баллон, я вошел в лифт. Помещения охраны обычно находятся на первом этаже, недалеко от входа. К счастью, там было пусто, и никто не заметил голого мужика, который вышел из лифта и зашлепал по коридору.

Если бы по эту сторону располагались больничные палаты, наверняка дело бы закончилось скандалом. Но я миновал ряды дверей с надписями «Радиоизотопная лаборатория» или «Расчетный отдел», все запертые. Лучше всего было отыскать кладовую и найти собственную одежду, однако я не сомневался, что там тоже сигнализация. Возможно, на мою голову свалились бы очередные отставные антитеррористы или даже полиция.

В комнатке охраны стояли три переносных телевизора, показывавших разные фрагменты двора вокруг больницы и картинку с камер, а также четвертый, другой фирмы, тоже маленький, со встроенным видеомагнитофоном. Телевизор был включен, и в моем одурманенном мозгу на миг возникло впечатление, что я смотрю передачу, в которой женщина деловито и жадно глотает нескончаемую змею, пока не понял, что передо мной порнографический фильм.

Поскольку страна как раз пребывала в промежутке между периодами левацкого идиотизма, это значило, что власть в настоящий момент страдает набожным кретинизмом, так что я выключил видеомагнитофон и вынул кассету, которую бросил за продавленную кушетку у стены. Несчастного вполне могли уволить за то, что ему хотелось посмотреть за своей скучной работой на секс, который у него, скорее всего, не было шансов получить в реальности. Хватало обморока на службе, намоченных штанов и утреннего бреда, что видел зомби. Более того, я намеревался его обокрасть, и еще недоставало, чтобы утром кто-то наткнулся на крутящееся в служебке порно.

На столике, возле «Спортивного журнала», которым я побрезговал, лежала надкушенная булка с сыром и термос с остатками мерзкого подобия кофе. Я сожрал булку, запивая бурдой прямо из термоса и давясь гущей, а потом поискал шкафчик с одеждой. Их было два – узких, высоких, из серой стали, таких же, как в армии, на заводах и в общежитиях. Оба заперты на маленькие жестяные замочки.

Бывают такие моменты, когда единственное препятствие кажется чрезмерным.

Возможно, стоило поступить более изысканно – скажем, согнуть крючок из скрепки и попытаться открыть замочки. В конце концов, вряд ли они были замысловаты. Возможно, следовало поискать ключ. Но я был сыт по горло: торчал голый, одному богу ведомо где, у меня украли тело, пытали, пробовали женить на призраке, упаковали в мешок, заперли в холодильнике, назначили вскрытие моего трупа через два часа, а теперь еще и заперли шкафчики на замочки.

Я вышел в коридор и вернулся с выкрашенным в красный цвет топором, который сорвал с крючьев в шкафу с противопожарным оборудованием.

В одном из шкафчиков находилась гражданская одежда моего охранника – потрепанная болоньевая куртка дурацкой попугайной расцветки, рубашка в клетку, серые брюки от костюма и полуботинки.

Брюки доходили мне до середины лодыжек, зато за поясом я мог бы унести солидных размеров овцу.

Ботинки, естественно, оказались малы.

Во втором шкафчике, как я и предполагал, висела одежда сменщика – увы, все та же чудовищная форма, изображающая комбинезон антитеррориста. Ботинок я не нашел. Черные штаны со слишком большими и слишком низко вшитыми карманами были тесноваты, но не столь коротки, как предыдущие. Они вполне могли сойти, особенно когда я ослабил тесемки на бедрах. К сожалению, дебильные желтые лампасы со шнуровкой на боках слишком привлекали внимание, давая понять, что это не обычная одежка.

В конце концов я забрал форменные штаны одного охранника, просторную рубашку и куртку второго. Сломав с помощью топора задники полуботинок, получил нечто вроде странных башмаков, но ходить в них было можно, и спереди я не вызывал нездорового интереса, как человек, шагающий по улицам босиком.

В бумажнике ограбленного мной охранника нашлось девяносто пять злотых и сорок грошей. Там были и документы, но их я оставил, записал лишь фамилию и адрес, решив, что, если останусь жив, отправлю ему какую-нибудь разумную сумму. Я также выяснил, что если он был прописан там, где работал, то я нахожусь в Познани.

Я вытер рукавом топорище, шкафчики и все, к чему, как мне казалось, прикасался.

Меня привел в чувство звук полицейской сирены. Обычно меня заставлял вздрагивать столь очевидный идиотизм, как приближение к месту преступления с включенной сиреной, но на этот раз я был ему благодарен.

Сирена смолкла метрах в ста от больницы, когда я сражался с ключами, пытаясь найти ключ от входной двери. Однако на стенах зданий за оградой виднелись вспышки голубого света.