Я улыбаюсь Оуэну, обратив внимание на прилагательные, выбранные Сэмом.

– Какое меткое описание творения Шекспира, – говорю я, не отводя глаз от Оуэна. Затем я поднимаю бровь, посмотрев на Сэма. – А ты как думаешь, хорошая из меня Джульетта?

Сэм пожимает плечами.

– Оуэн говорит, что ты типа идеальная.

Я снова поворачиваюсь к Оуэну, не в силах удержаться от любопытства на тему того, что же он еще сказал о… моих актерских талантах. Но не успеваю я спросить, как он наклоняется, чтобы взъерошить брату волосы. Сэм вопит и отмахивается, возмущенный тем, что Оуэн портит его уложенную гелем прическу.

– Как там прошел твой диктант? – спрашивает Оуэн, убирая руку.

Сэм ворчит, явно уже забыв о наглом жесте брата.

– Девяносто восемь процентов, – бурчит он недовольно.

– И какое слово ты написал неправильно? – Оуэн игриво придает голосу упрек.

– Углерод, который химический! – Сэм с досадой хлопает рукой по столу.

Оуэн смеется.

– С этим у тебя всегда сложности, не так ли?

– Ну, Оуэн, – встреваю я, – «углерод», знаешь ли, сложное слово.

Оба Окиты смотрят на меня, у Оуэна выражение лица скептическое.

– Тебя тоже оно подводит в диктантах, Меган? – Он еще не ухмыляется, но уголок рта уже чуть загнулся.

– Не умничай, – отмахиваюсь я, но затем замечаю, как глаза Сэма распахнулись. – Извини, – говорю ему я. – Чтобы ты знал, Оуэн, – поворачиваюсь я обратно к тому, – «углерод» – это нечеловечески сложное слово. «Углерод», химический элемент, звучит почти как «углевод», и при этом слово «угли» пишется с буквой «и», а «углерод» – с буквой «е», – победно завершаю я.

Оуэн уже расплылся в улыбке, рот его приоткрыт в веселом удивлении, которое, как я не могу не заметить, смотрится на нем очень симпатично.

– Она понимает! – восклицает Сэм, вскидывая руку в мою сторону.

– Я признаю, что был неправ, – говорит Оуэн, затем тянется, чтобы легонько толкнуть брата в плечо. – Эй, друг, девяносто восемь процентов – это здорово. Мама тобой будет очень гордиться.

Сэм выпрямляется на стуле, и я вдруг замечаю, что он умудрился уже доесть все спагетти.

– Можно я не пойду спать сегодня, пока не расскажу ей?

– А это зависит от того, успеешь ли ты сделать домашку. Тихо и в своей комнате, – говорит ему Оуэн.

Сэм спрыгивает со стула и несет свою тарелку в кухню. Пока его нет в комнате, я киваю на место, где секунду назад стояла та абсолютно пустая тарелка.

– Как это он? – шепчу я Оуэну.

– Он их просто вдыхает. Я сам не знаю. Поразительно, – отвечает он, кладя в рот немного из своей тарелки с почти доеденными спагетти.

Сэм врывается в комнату.

– Вы же там не собираетесь идти целоваться, ребята? – спрашивает он, будто этот вопрос – бомба, которую он хотел бросить с момента моего появления здесь.

Я смеюсь и бросаю быстрый взгляд на Оуэна, который просто показывает пальцем в гостиную.

– Я не собираюсь удостаивать это ответом, – говорит он, мастерски справляясь со смущением, если оно там присутствует. – Домашка. Сейчас же.

Сэм неохотно тащится в коридор с озорной усмешкой, которую он перенял явно не у Оуэна.

Я наматываю на вилку спагетти.

– Звучит так, будто ты этим часто занимаешься, – говорю я Оуэну. – Сносишь девчонками крышу своим образом идеального брата, а потом сразу их ведешь в комнату целоваться.

Оуэн хмыкает, очевидно прикидываясь, что не понимает, о чем речь.

– Какой еще образ идеального брата?

– Ой, да ладно тебе, – говорю я с набитыми спагетти ртом. – Приготовленный ужин, помощь с домашкой. Девчонки такое просто обожают.

Он имитирует изумление.

– Я даже подумать не мог. У меня же был идеальный магнит для девчонок все это время, прямо здесь. – Он берет мою тарелку в своей джентльменской манере и уносит обе в кухню. Я подхожу, чтобы помочь. Обычно я бы как раз уколола его шуточкой про Козиму или продолжила бы дразнить тем, как Сэм сказал «целоваться», но сейчас, по какой-то неведомой причине, не делаю так. Вместо этого мы в полной тишине несколько минут моем посуду, прежде чем он заговаривает:

– Эй, э-э, как ты поживаешь…

– С тех пор, как твой друг-придурок мне изменил? – подсказываю я.

– Бывший друг-придурок, – быстро поправляет он, и я не могу не улыбнуться, зная, что была права, когда подумала, что именно он сможет поднять мне настроение.

– Я в порядке, – говорю я, и впервые за сегодня чувствую, что это действительно так. – Я ему отправила сообщение о расставании сегодня днем. И то это больше, чем он заслужил. Честно говоря, мне куда приятнее есть спагетти с тобой – и Сэмом, конечно, – чем идти вместе с ним в клуб, где все строят из себя что-то. – Он смеется, а я пожимаю плечами: – Все к лучшему. Мне нужно тысячу строк запомнить к понедельнику, и я ужасно отстаю от графика из-за показательного выступления старшеклассников.

Оуэн молчит. Берет у меня из рук полотенце.

– Хочешь остаться? Я бы мог помочь, – предлагает он, и голос его звучит обычно, но в глазах вопрос.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Сцена в поместье Капулетти. Не рассказывай Сэму, но там определенно приходится, э-э, целоваться. – Хм. Никогда не думала, что я из тех девчонок, которые запинаются на слове «целоваться».

– Я не Тайлер, но, думаю, справлюсь с задачей. – Он улыбается мне, но формулировка его ответа меня озадачивает. Он же не имеет в виду… Нет. Он явно говорит о строчках. Точно о строчках.

Будто не понимая, что он только что со мной сделал, он указывает большим пальцем себе за спину:

– Мне надо проведать Сэма. Он играет в Minecraft, когда я его оставляю без присмотра. Хочешь меня подождать в моей спальне? – Вид у него притворно скромный.

И, боже помилуй, я заливаюсь краской.

– Ты… в твоей спальне?

– Ну, а где еще нам этим заниматься? – Он проходит мимо меня, легонько задевая мое плечо своим – это движение явно просчитано до миллиметра. – Читать строчки-то? – проясняет он со вздернутой бровью.

«Погодите-ка». Я следую за ним в коридор.

– Поверить не могу, – говорю я ему в спину. Его (с каких это пор?) привлекательную спину с широкими плечами.

– Поверить чему? – спрашивает он через плечо.

– Что ты ведешь себя так, будто ты Меган, а не я!

Он откидывает голову и смеется. Смех его раздается эхом в узком коридоре.

– Что, правда?

Я хватаю его за руку и дергаю, чтобы развернуть к себе лицом.