Роар невесело ухмыльнулся, вспомнив своего танара.

Эарган Горан был властным, жёстким, беспощадным и властным. Его уважали и остерегались все, кто имел с ним дело: другие фераны, и великие эла, как предыдущий, так и нынешний — отец Рэтара был первым советником при обоих правителях.

В дверь постучали, вытащив Роара из задумчивости. Он отозвался и стражник, открыв дверь, указал на стоящую в коридоре Милену. Митар дал разрешение войти и девушка зашла, а если быть точным просочилась в комнату так, чтобы быть как можно дальше от стражника, которым сегодня был Хорт, здоровенный детина, страшный как кварон.

Роар вздохнул — его озадачивала эта её вечная какая-то словно извиняющаяся манера поведения, словно она всем мешала и ей было за это безумно стыдно. К себе девушка прижимала аккуратно сложенные плащ и рубаху. Лицо было немного припухшим, глаза красными — видимо она всё-таки плакала.

— Куда положить, чтобы без приключений? — тихо спросила Мила и Роар улыбнулся, испытав невероятное облегчение, от того, что она пошутила.

— Куда тебе хочется, — махнул он на кушетку и на два кресла перед столом, решив не спрашивать про слёзы.

Мила выбрала ближайшее к ней кресло.

— Здесь так, — она осмотрелась и хмыкнула.

— Как? — поинтересовался Роар, ухватившись за возможность разговора с ней.

— Не знаю, — девушка пожала плечами. — Никак? Комнаты обычно так много говорят о владельцах, а тут… Впрочем, наверное достопочтенный феран именно такой — ничего лишнего?

Роар отрицательно повёл головой.

— Лишнего ничего, да, — ответил он. — Но она не может ничего сказать о Рэтаре, разве что только то, что ему нет дела до окружающей обстановки. А комнату обставил наш данэ. И она после него не менялась.

— Данэ? — нахмурилась она слову.

— Отец моего отца, — пояснил Роар, невероятно радуясь, что она не убежала сразу как оставила вещи.

Милена продолжила хмурится, но кивнула.

— Да и я тоже её не жалую, — добавил митар.

— Почему? — спросила девушка. — Вы ведь проводите в ней столько времени, можно же изменить, если не нравится?

— На деле немного, — ответил Роар. — Больше времени мы проводим в Зарне, там всё по-другому.

— Мне говорили о Зарне, — закивала девушка. — Она далеко?

— Две мирты пути в сторону гор. Это главное поселение Изарии, — пояснил митар. — У нас говорят: “Изарию не сломить, пока Зарна стоит”.

— А Трит?

— Трит, — он развёл руками, — это что-то вроде места, в котором мы всегда проводили время тепла, сезон плодородия. А вот холода всегда были в Зарне. Там проще, особенно в холодное время. И безопаснее.

Она снова нахмурилась, не понимая, а потом обратила внимание на окно. Взгляд её преобразился, потому что из окон с этой стороны дома открывался невообразимо красивый вид — очертания гор на горизонте, бесконечные поля, перемешиваются с садами, река делала здесь изгиб и появлялась из-за небольшого полесья, уходя вдаль, разрезая дол пополам.

— Какая красота, — Мила осторожно, очень аккуратно подошла к окну. — Горы отсюда так хорошо видно.

— Трит построен в одном их самых красивых мест Изарии, — и Роар залюбовался её лицом. — В пору цветения и плодородия особенно. И мы здесь потому что хотелось, чтобы ты увидела эту красоту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Точнее, — прошептала Милена, став грустной, — сделала так, чтобы эта красота появилась.

— Не переживай, всё случится, поверь мне, — ему так хотелось утешить её. — Никто не ждёт, что завтра тут птицы запоют и всё покроется цветами.

— Мне кажется все ждут, — возразила Милена. — Я вижу это в каждом взгляде, по-моему даже Хэла смотрит на меня в ожидании, — девушка прикусила губу, а Роара снова дёрнуло воспоминанием о поцелуе. — Хотя все-все говорят мне “подожди, всё будет”, но, боже, как мне стыдно… Что я не только не могу что-то сделать, я даже понятия не имею как. И все эти люди… за мой призыв правда платили простые люди?

— Да, — ответил митар. — Но они знали на что идут, — тут же поспешил добавить он, потому что расстраивать не хотел, хотел поддержать и успокоить. — Феран их предупреждал, что с белым призывом не так всё просто, и он не видел нужды в призыве белой ведьмы. На два тира у нас хватало бы собственных запасов с лихвой, и мы ещё не тратим их — провиант поступает из других фернатов. Так что, кстати, если что, у тебя определенно есть время.

— О, как прекрасно, но только странных взглядов в мою сторону это не изменит, — покачала головой Милена. — А если я вообще не смогу ничего сделать?

— Пора цветения может прийти и сама, так что сделаешь или нет, уж простой люд точно ничего не поймёт. А нам, — он вздохнул, — просто очень жаль, что мы тебя вытащили, действительно жаль.

Она слегка склонила голову, потом потупила взор.

— Рэтар вообще не любит призыв, — решил зачем-то добавить Роар, словно ей от этого легче стать могло бы. — Он бы никого не призывал, если бы мог.

— А можно вопрос? — она слегка нахмурила лоб.

— Спрашивай о чём хочешь, — ответил митар, и ему действительно было приятно говорить с ней, смотреть на неё.

— Я не понимаю, — девушка сложила руки на подоконнике, который был на уровне её груди, говорила и смотрела в окно, — зачем вообще нужны серые? Я хотела спросить у Хэлы, но как-то так и не решилась. Они же делают обычную работу, как прислуга. Но и прислуга тоже есть. Тогда зачем?

— Я, — потёр лоб тыльной стороной ладони, пытаясь найти слова объяснения. — Знаешь, маги утверждают, что без призыва обойтись нельзя. Может они найдут способ, но пока призыв то, что держит всё на своих местах, чтобы всё не развалилось.

Милена посмотрела на него полными непонимания глазами.

— Так, — выставил он руку вперёд. — Когда-то давно в нашем мире жили боги и магической силы было в достатке, даже больше.

Девушка осторожно кивнула.

— И её использовали. Все и много, — продолжил Роар. — С помощью магии делали всё — вещи, оружие, строили дома, ухаживали за скотом, растили урожай, — он сделал паузу, вглядываясь в девушку, чтобы понять её реакцию. Она снова кивнула. — А потом боги стали уходить и вместе с ними стала пропадать магия. Магам стало сложнее делать даже самые простые вещи и их самих стало меньше.

— Ага… — и снова она кивнула, а он ухмыльнулся.

— То есть, если раньше в маги могли пойти многие, то постепенно это стало делом только избранных. С ослаблением магии стали слабеть и вещи, — продолжил Роар и почувствовал себя нелепо, словно учитель. — Некоторые дома, например, рассыпались