Роар хотел ответить, но в двери снова появился Хорт:

— В портале посланник из Наты, достопочтенный митар.

— Ого, — Роар тяжело вздохнул и посмотрел на девушку. — Прости, на этот раз придётся всё-таки взяться за дело.

Милена улыбнулась, кивая, соскочила с кресла и попрощалась.

— И я тебя очень прошу — не лезь больше в реку, — сказал он ей в спину, она глянула на него из-за плеча и он мог поклясться, что она покраснела и пробормотав что-то невнятное скрылась в коридоре.

В Роаре же разлилось удивительное, непонятное чувство какого-то облегчения — он ничего не испортил своим поцелуем, не оттолкнул её, не напугал. Но и, боги, всё равно внутри было невыносимое понимание, что желание никуда не денется и доведёт его до греха.

Глава 18

Настроение вот уже несколько дней оставляло желать лучшего.

Сначала феран… Хэла смотрела в его спину, когда он покидал Трит, и отчего-то внутри росло ощущение, что она больше его не увидит. Это было знакомое ей чувство из той прошлой жизни, далёкой и оставшейся за чертой, проведённой призывом и её безумным поступком. Далёкое скромное и тихое “увидимся”, а дальше весть, что нет, не увидитесь, потому что вернуться больше некому.

Но сейчас, глядя в его спину, Хэла отчаянно хотела, чтобы, если есть возможность, пусть она будет той, кому не скажут “привет”.

Внутри женщины была уверенность в том, что Рэтар Горан тот, кому нельзя не возвращаться. Это понимание было непоколебимым, может даже связанным с её силой ведьмы. Таким же точным как то, что платье менять не надо, пусть останется это, потому что… и она хмурилась глядя в себя — потому что ненадолго. А что “ненадолго” понять никак не могла. Оно тревожило её, изводило. Но быть уверенной Хэла не могла, вообще в чём можно быть уверенной, когда ты сама непонятно что такое.

Плащ ферана она заговорила уже дважды — ни холод, ни вода, ни чужая злая воля… ни тяжёлые мысли, ни плохие сны, а главное головные боли не побеспокоят, обойдут стороной, лишь бы спал под плащом всю дорогу, под открытым небом или под крышей над головой.

Потом была Милена… Что было делать с девочкой в голове не укладывалось — нельзя вытащить из себя силу, будучи настолько потерянной, неуверенной в себе, зашуганной, недолюбленной и истощённой.

Не важно, что Милена была выносливой физически, потому что гробила себя в попытке стать идеальной внешне. Внутри всё было плохо. И это плохо не приносило ничего хорошего там, в их мире, и не принесёт ничего хорошего здесь, когда Милена теперь ещё и ведьма.

Но склад характера девочки был таким, что сама она не найдётся, ей нужен кто-то, кто хотя бы попробует ей доказать, что она красивая, очаровательная, хрупкая, сказочная принцесса.

Хэла смотрела на это личико, волосы, фигурку и прям только кринолина не хватает и короны на голове. Но “прынцы” были печаль печальная…

Роар понятно — шикарный, сильный мужик, умелый, не дурак, всё мог сделать, как надо, и было бы просто отлично. Но он был правильным. Это то качество, которое стопорило всё страшным делом.

Хэла так порой бесилась с него. До усрачки честный, прямой, с моральной стенкой идеальных кирпичиков в голове. Её прям подрывало порой пробить в этом брешь и навести там шороху в сознании этого светлого, чертовски красивого мужика.

И чёрная ведьма точно знала, что несмотря на то, что видела влечение, которое было у Роара к Милке, но он уже построил вокруг девочки заборчик, который не станет штурмовать, если она сама ему не проорёт, что ей очень надо. А она не проорёт, потому что… короче, замкнутый круг.

Был бы Элгор помягче, понежнее, да что там — поумнее… было бы то, что нужно.

Но нет, мальчишка был дрянным, грубым и дерзким. А последнее время он вообще был ужасен. Конечно, с Хэлой он всегда был одинаковым, хотя она и не собиралась обращать внимания на это. Плавала в подобном уже и точно знала, что обращать внимание, себе дороже. Однако сейчас он стал таким со всеми, так основательно, что она бы сказала, что у него “пмс”. Чёрная ведьма даже просмотрела его на всякие болячки, потому что может и вправду болеет и оттого такой невыносимый. Но Элгор был здоров, как бык… и Аполлон, хотя нет, это к Роару, а Элгор — демон, как в книжках пишут. Шикарный, но шандарахнуть его со всей дури по красивой роже хотелось очень даже основательно.

Что до этих приключений принцессы, то Милка, после двух поцелуев от разных братьев, тряслась, как осинка, несколько дней. И хотела признаться в том, что случилось, и не хотела одновременно.

Девочку прям распирало поговорить, и чёрной ведьме было не понятно — то ли хотела повиниться, то ли рассказать как всё от этого хорошо, а может плохо?

Элгор после этого поцелуя ходил с распухшей губой и злой, как чёрт. Роару же повезло намного больше. Но Хэлу такой расклад не удивлял. Удивило, что митар с белой ведьмой умудрились поговорить после этого. Вот была сказочка — Милка тряслась, но как села с ним лясы точить, так отпустило.

Роар тоже сам по себе страшно напрягал.

Работёнка ферана была ему не в новинку, но он был к ней сейчас словно не готов, особенно в условиях полной бесполезности Элгора, который будто всем забастовку объявил.

С Хэлой всё понятно — зыркал на неё с ненавистью из-за девицы этой своей, которая, наконец, получила ленты цвета бронара на платье и смотрела на своего божественного господина так, что готова ему пять детей родить.

Но остальные-то что Элгору сделали? Тем более, что Роар был каким-то растеряным, тугим, будто соображалка была не в голове, а в одном месте. Хэла не лезла в него, но подозрение, что это из-за Милки было весьма весомым. А главное, джентльмен хренов, нахрапом не возьмёт, а если возьмёт, будет, кажись, ещё больше страдать.

Чёрная ведьма фыркнула. Последним гвоздём было скорое возвращение отряда ферана. С одной стороны там был Тёрк, который вставит Роару мозг на место, ну или возьмёт обязанности ферана на себя, но с другой стороны… лучше бы феран всё-таки в возвращение отряда был здесь.

— Хэла, — она вздрогнула, вылезая из мыслей, и уставилась на взвинченную Милену, вбежавшую в комнату серых.

“Надо набухаться, — возникло в голове. — Срочно!”

— Что случилось? — чёрная ведьма вздохнула. — Убила кого-то или весну натворила-таки?

— Да ну тебя, — надулась Милка. — Там просто