— Госпожа Маргарита, вы не переживайте, — попытался успокоить меня Крикко, со смесью изумления и восхищения наблюдая за тем, как я расправляюсь с четвертой по счету тарелкой ухи. — Скоро этим сплетникам еще стыдно станет, что ваше доброе имя очернить пытались!

Я только негромко хмыкнула — уж каким-каким, а «добрым» мое имя в Морегорье точно не назовешь.

— Нужно с мопедом разобраться, — принялась я размышлять вслух. — И с фотоаппаратом, и… вот черт! Я же на сегодня с Мартой о фотосессии договаривалась!

К счастью, время в запасе еще имелось и можно было не спешить. Взяться за любимое дело хотелось просто до невозможности — если что и способно отвлечь меня от разрастающихся проблем, то это фотография.

— Правильно, прогуляйтесь, развейтесь, — согласился Крикко. — Вон и сопровождающий ваш уже прибыл, под окнами расхаживает.

— Сопровождающий? — недоуменно переспросила я.

— Феорд пожаловал, — охотно осведомил меня дворецкий. — По распоряжению хозяина.

— Федька?! — машинально воскликнула я и, тут же успокоившись, уточнила: — Кстати, где этот «сопровождающий» все последнее время пропадал?

— Так по распоряжению хозяина же отсутствовал, — повторился Крикко, который сегодня был особенно разговорчив. — Как хозяин сказал, что хочет видимость вашего одиночества создать, дабы злоумышленник себя проявил, так зерры за вами тайно и приглядывают, а Феорда временно от вас отлучили.

Я даже про суп забыла от таких новостей.

— Что значит «видимость одиночества создать»? — переспросила, опустив полную ложку обратно в тарелку. — А со мной посоветоваться? А предупредить? Ну, Лафотьер!

Поняв, что сболтнул лишнее, Крикко на несколько мгновений стушевался и поспешил добавить:

— Так все ради вас, госпожа Маргарита. Хозяин ведь денно и нощно расследованием своим занят, не спит совсем. Все недоброжелателя вашего вычислить пытается. Вот и сейчас свою экспертизу провести решил, в управление зерров поехал… с убитой пообщаться хочет.

Если при упоминании о лично проводимом Лафотьером расследовании мое кошачье сердце не выдержало и дрогнуло, то последние слова заставили его замереть.

— В каком смысле пообщаться? — спросила, уже зная ответ и не веря в его реальность.

— Обычным темно-маговским способом, — как ни в чем не бывало ответил дворецкий. — Пока еще много времени не прошло, хозяин магией своей воспользуется и узнает у убитой лично, кто ее, собственно, убил. Такое даже самые сильные темные маги часто проворачивать не могут, уж больно сил много этот ритуал требует.

Да-а, вот так дела… Хотя чему я удивляюсь? Мне об этом, на минуточку, нежить рассказывает!

Пожалев бедного, мающегося без дела Федьку, я поднялась из-за стола, собираясь составить ему компанию. Мелькнула мысль, что было бы неплохо поприсутствовать при разговоре Лафотьера с… убитой, но тащиться в участок зерров не хотелось.

Раздумывая над тем, стоит ли соваться в осиное гнездо или лучше перевести дух и преспокойно заняться фотографией, я почти добрела до выхода, когда перед глазами внезапно возникла темная пелена. Тело напряглось, голова сделалась тяжелой, и показалось, что я нырнула в ледяную прорубь.

«Не мои ощущения», — промелькнула уже ставшая привычной мысль.

«Наверное, Лафотьер уже начал свой ритуал», — пришла следом за ней другая.

А потом они обе оказались вытеснены третьей, очень и очень важной. Я даже поразилась тому, что до сего момента об этом не подумала! Ведь наши с магом чувства связаны, что чувствую я — чувствует и он. Значит, он должен знать, что я испытывала этой ночью! Ну, конечно!

Только вот… если знает, то почему мне ничего об этом не сказал?

Федька обнаружился у конюшни и занят был тем, что с интересом рассматривал моего железного «коня». Уловив мое приближение, он резко обернулся и, точно застигнутый на месте преступления, смущенно потупил взор. Меня все еще немного вело, поэтому, едва подойдя к конюшне, я привалилась плечом к стене и шумно выдохнула. Федька молчал, не мешая мне приходить в себя и думать над своими дальнейшими действиями. Думала я недолго и в конце концов решила усложнить себе жизнь. Наблюдение за разговорчивым покойничком — перспектива сама по себе любопытная, к тому же хотелось услышать своими собственными ушами, что убитая скажет. А то мало ли, вдруг Лафотьер решит что-нибудь утаить или, хуже того, переврать?

— Федька, а ты, часом, не в курсе, сколько времени подъем нежити занимает? — поинтересовалась я.

Бедолага аж икнул.

— Т-точно не уверен… — запинаясь, ответил он. — Около часа, кажется…

— Прошу прощения, что невольно подслушал ваш разговор, — встрял неожиданно появившийся у конюшни Крикко. — Осмелюсь сообщить, что процесс поднятия мертвых — очень трудная, деликатная и кропотливая работа. Проходит в несколько этапов, которые иначе именуют кругами. Каждый такой круг длится примерно полчаса, а их количество зависит от цели поднятия. Например, меня провели по десяти кругам, а на временное поднятие с целью разговора, как правило, бывает достаточно двух-трех.

— Двух-трех? — подсчитывая в уме время, задумчиво переспросила я и тут же констатировала: — Успеем!

— Только конюшня у нас пуста, — вздохнул Крикко, с сомнением покосившись на хлипкую лошадку, флегматично пощипывающую траву и принадлежащую, видимо, Феде.

Я вопросительно посмотрела на обладателя оной, и недоросль, пожав плечами, пояснил:

— Что дают, на том и езжу…

Оторвавшись от поедания травы, кобылка обиженно фыркнула.

Перспектива ехать на ней верхом, учитывая то обстоятельство, что лошади меня не особо жалуют, совсем не прельщала. Добираться пешком — долго и есть риск не успеть.

Пока я соображала, что предпринять, мой взгляд внезапно остановился на скромно притулившемся у стены мопеде.

— При всем уважении и восхищении, не думаю, что у вас получится им воспользоваться, глубокоуважаемая госпожа ликой, — проследив за моим взглядом, произнес Крикко. — Могущественное на нем проклятие, а вы в силу еще не вошли.

Да, пожалуй, затея была изначально провальной, но за попытку ведь денег не берут. Почему бы и не попробовать осуществить маленькое, заведомо обреченное на неудачу безумство, если других вариантов нет? Тем более что мне в голову пришла еще более безумная, но вместе с тем крайне интересная мысль.

Присев перед мопедом и положив на него руки, я сосредоточилась.

Мы с Лафотьером связаны. Связаны наши эмоции, ощущения, даже в некоторой степени мысли… Так может, связаны и силы? Что, если это действительно так, а Лафотьер об этом просто умолчал?

Еще больше концентрируясь, я смежила веки.

Да, вот так… чтобы не видели глаза, но заработало внутреннее зрение. Чутье.

Вместо того чтобы знакомо погружаться вглубь себя, я представляла Йена Лафотьера. Его лицо, черты которого всплыли в памяти в мельчайших подробностях, голос, который звучал точно наяву, и самое главное — тьму, которая всегда неотступно за ним следовала. Вспомнив ощущение, испытанное, когда столкнулась с той самой тьмой в кабинете, я зацепилась за него и максимально на нем сосредоточилась. Параллельно попыталась нащупать свою силу и, как ни странно, мне это довольно быстро удалось. Не то сказались ночные приключения, не то Лев сегодня находился в Козероге, но факт оставался фактом: хоть в этом мне повезло!