Обнявшись, они медленно шли по занесенным снегом улицам Мистрадина. В нескольких шагах от них, послушно опустив голову, трусил конь Арти.

— Ты знаешь, мне ведь даже повоевать по-настоящему не довелось…

— Что с того? Ты поехал туда, это уже подвиг.

— Не думаю, — Арти отвёл взгляд, — нет никаких подвигов, и не было никогда. Все режут друг другу головы по колено в грязи — до подвига ли тут? А потом седые старики будут петь в тавернах о том, как кто-то красиво умер и вознёсся в светящемся столпе — а я буду только о том и думать, что он погиб и больше не вернётся никогда.

— Ты о нём…? — спросила она.

Маг тихо кивнул.

— Мистра,— его голос дрогнул, — он рассказывал, как Вельбера убивали. Я как вспомню, так прямо вижу всё, будто был там… — Арти сжал зубы и отвернулся. На его глазах выступили слёзы, но он не заплакал.

Узкая, извилистая улица, по которой они шли, вдруг распрямилась, и в её конце, за домами, мелькнула главная площадь, окруженная стеной серебряных, осыпанных снегом и инеем деревьев.

Недалеко от площади Арти увидел Кибу и махнул ему рукой. Маг болот заметил его, и, хлестнув вожжами, развернул коня и помчался навстречу.

— А вот и вы, голубки! — крикнул он, остановившись и обдав их снегом, — у меня нюх на вас. Как знал, что тут будете…

— Я тебя тоже учуял: пирогами за квартал пахнет, — Арти подмигнул Шерин и рассмеялся, глядя на надувшегося друга.

— Пф, пирогами. Скажешь! Я вон как сдал, видишь: даже в ремне дырки новые, — маг болот тронул коня — Арти, тут дело есть: Раджмин тебя искал. Говорит, все шишки, старшие и младшие, и лейтенанты все будут на совете, в Башне Магов. И нас позвал.

— Обязательно?

— Шутишь?! — Киба удивлённо щелкнул вожжами, — это ж честь, олух! Так ты едешь?

— Еду, — устало откликнулся Арти. Поцеловав Шерин, он вскочил на коня и хлопнул его ладонью по крупу.

Разбрасывая хлопья сухого хрустящего снега, два всадника вылетели на площадь и помчались туда, где средь голубоватого тумана чуть светились сахарно-белые стены, и, отражая розоватые блики солнца, сиял огромный шпиль Башни.

Глава 17

***

Круглый зал с высокими, стрельчатыми окнами и вытянутым вверх куполообразным потолком, был ярко освещен дрожащим зеленоватым пламенем: маги живой земли запустили в Башню миллионы маленьких, переливающихся светлячков, и теперь воздух в зале как будто бы искрился неугасимым, живым светом.

Когда Киба и Арти вошли, совет был практически в сборе. У дальней стены во главе стола сидел усталый и мрачный Барвис. За последние несколько дней он, казалось, постарел лет на двадцать. Лицо его потемнело и осунулось, глубокие морщины избороздили лоб. Редкие седые волосы были зачесаны назад. Левый глаз закрывала широкая черная повязка, и из-под нее, чуть приподнимая ткань, желтел огромный, водянистый синяк.

По правую руку от Барвиса, одетый в новый чёрно-зелёный плащ, сидел Мистра. Рядом с ним, почти теряясь в громадном кресле, — маленький и сгорбленный Вельдис. Как и Барвис, он был тих и задумчив.

Напротив магов Белой Империи, кутаясь в широкие, жёлтые одежды, сидели южане во главе с Раджмином. Рядом с ними расположились командиры северного войска: чародей воды Золтан, чародей снега Родерик, и Штерн, маг мёртвой земли.

Киба и Арти сели между южанами и магами севера. Тяжело привстав, Барвис придвинул кресло к столу.

Роящиеся под потолком светлячки замерцали ярче, и в комнате стало чуть светлее.

— Недавняя победа мало что значит, и все вы, я уверен, понимаете это, — Барвис оглядел зал тяжелым, мутным взглядом, — тёмные восстановят силы — это вопрос времени, и вы это также знаете. Сегодня мы должны решить, как сражаться с врагом, мощь которого столь значительно превосходит нашу.

— Ох, родной… Думаю, враг наш пересмотрит планы, будет тактику менять, стратегию, — заметил Вельдис, — был у нас шанс всё по-своему повернуть, но что сказать? Упустили. Были бы гибкими, может, отделались бы малой кровью.

— Знаю, — оборвал его Барвис. В его голосе чувствовалось раздражение и напряженность, — Детали плана мы обсудим на отдельном совете. А сейчас у нас есть ещё одна проблема, с которой мы не сталкивались прежде. Мы не можем полагаться на магию так, как полагались в былые дни. У нас осталось слишком мало людей, умеющих колдовать… И наша сила… — с каждым словом Барвис мрачнел всё больше. Не закончив фразу, он откинулся в кресле и погрузился в молчание.

— Согласен, — глухо сказал Мистра, — громовых магов в клочья разбили: шестьдесят два человека осталось, и те, считай, половина калеки. У меня, — маг нервно барабанил пальцами по столу, — две сотни. С такими силами мы хрена лысого навоюем. Видимо, надо браться за мечи.

Под сводами Башни вновь повисло тяжёлое, мрачное молчание. Лишь южане тихо перешёптывались, собравшись полукругом. Наконец, замолкли и они. Раджмин постучал ладонью по столу, прося слова.

— Сердце огня и сердце песка пока ещё у них, — негромко, но отчетливо сказал старик — для нас, жителей юга, магия всегда имела сакральное значение, и вернуть сердца — это священный долг, который мы должны отдать нашей земле… Мы говорим «нашей», — добавил он, — но мы знаем, что это общая война, и потому готовы сражаться не ради наших святых, но ради всех нас. Ибо сейчас мы все равно слабы и угроза равно висит над всеми. Победить можно только вместе. Не поодиночке… Мы с вами, и наши всадники, наши лучники будут биться за вас.

— Раджмин прав, — сказал Родерик гулким, рокочущим басом, — помню, как Герберт появился в наших землях… Тогда мы… — маг замолчал, подбирая слова, — отказали ему. Думали, война не докатится до нас, и всё, что происходит южнее наших границ — внутренние дела Белой Империи…

— Мы были здорово наказаны за нашу гордыню, — хрипловатым голосом добавил Золтан, — Через несколько дней исчезло сердце снега и льда, а сразу после — сердце воды. И потом, когда мы выступили в поход, пропало сердце бури… Без намерения оскорбить кого-либо из присутствующих озвучу мысль, которая посещала каждого здесь, включая меня: северяне пришли в этот союз со своей нуждой, южане со своей,