К лестнице подошла женщина, бормоча себе под нос:

– Так, сейчас с доктором переговорю, и можно ехать…

В этот момент в ее сумке зазвонил телефон, женщина остановилась и перекинула через перила пальто, висевшее до того у нее на руке. Отвернувшись, она копалась в сумке, негромко ругаясь и, видимо, никак не могла найти надрывающийся телефон. В кармане пальто угадывался довольно большой по размеру прямоугольник, сильно напоминавший пропуск, по которому посетители попадали на территорию и покидали ее. Я тихо вышла из своего укрытия, быстро стянула пальто и снова замерла в нише, надеясь, что тетка сперва поднимет крик, а потом побежит вверх. Так и случилось. Пока женщина шустро взбиралась на второй этаж, я выбежала из корпуса, завернула за угол, надела пальто и сунула в карманы руки. На мое счастье, кроме пропуска, там оказалась пятитысячная купюра. Да, воровать нехорошо, но у меня нет выхода. Застегнув пальто, я быстро направилась к проходной, стараясь не бежать, чтобы не вызвать подозрений. Протянув пропуск охраннику, я улыбнулась и поправила волосы. Молодой парень улыбнулся в ответ, сунул пропуск в специальную ячейку и нажал кнопку на турникете. Так я оказалась на свободе.

Из деревни пришлось выбираться сперва на рейсовом автобусе, потом на такси. Приехав домой, я первым делом позвонила Соле, но ее телефон не отвечал. Хотела позвонить маме, но передумала: пока не стану, она считает, что я на отдыхе, так пусть так и будет. Мне надо найти Солю.

Приняв душ и переодевшись, я поехала к Сольке. Не знаю почему, но я сунула в карман связку ключей, которую подруга оставила у меня «на всякий случай». И она мне пригодилась – дверь никто не открывал. После беглого осмотра квартиры мне стало абсолютно очевидно: Соли здесь нет и уже никогда не будет.

Открытие одновременно испугало и подтолкнуло к решительным действиям. Выйдя из квартиры, я отправилась домой и уселась за ноутбук. Рано утром я уже ехала в такси в аэропорт – мой рейс в Москву вылетал в половине девятого.

Слоняясь по Шереметьево в ожидании рейса в Нью-Йорк, я все пыталась понять, в какой момент все пошло не так. Что случилось, почему я этого не заметила? Что мне теперь делать со всем этим, как пережить? Я даже не совсем понимала, зачем лечу в Нью-Йорк, чего хочу. Увидеть Солю? Посмотреть ей в глаза? Понять, зачем она затолкала меня в клинику? Или… нет, об этом я даже думать не хотела, вот что угодно – но не это. Я была уверена, что Соля знает, кто убил Полосина, но по какой-то причине не хочет говорить об этом. Но я уговорю ее – ведь только это может помочь Вите выйти на свободу. Солька – моя лучшая подруга, она не сможет мне отказать.

Весь полет я проспала – все-таки нервное напряжение последних дней было очень сильным. Я оказалась на пороге каких-то новых перемен и не знала, чего ожидать. Будут ли это перемены к лучшему, сейчас полностью зависело от Соли. Я не представляла, как буду искать ее в чужом городе, где никогда прежде не была, но очень надеялась, что у меня получится. Иначе просто не может быть.

Я долго бродила по городу в поисках нужного адреса – Нью-Йорк все-таки огромный, и административное деление там отличается от привычного нам. Неплохой разговорный английский немного облегчал задачу, но все равно я провела в скитаниях почти весь день и так и не нашла нужного дома. Вернувшись в отель, я упала на кровать и уснула, не раздеваясь, успев подумать только, что с утра продолжу поиски. Мне важно было поговорить с Солей, понять, по каким причинам она молчит об убийстве Алексея. Ведь она должна понять, что мне нет жизни без Вити! Она – моя самая близкая подруга, она должна помочь мне. Витя ушел в тюрьму с глубочайшей обидой на меня, он не поверил моим словам, даже не захотел со мной поговорить. Я обязана помочь ему выйти и реабилитироваться, и Соля должна, обязана мне в этом помочь.

Весь следующий день я снова провела в поисках, на ходу перехватывая какие-то пончики и гамбургеры, запивая это дело невкусным кофе. Мне казалось, что Нью-Йорк против того, чтобы мы с Солей увиделись, стоило мне подумать, что нашла нужную улицу, как оказывалось, что я вообще иду не в том направлении. От отчаяния хотелось плакать, но я запретила себе делать это. Слезы забирают силы, а я чувствовала себя и без того измотанной событиями последней недели. Таблетки, клиника, побег из нее, спешный вылет в Америку и вторые сутки в чужой стране кого угодно выбьют из привычного русла.

Перед домом, где снимала квартиру Соля, я оказалась совершенно случайно – просто повернула за угол и уткнулась в табличку с номером, записанным на бумажке, которую я бережно хранила в кармашке рюкзака. Двенадцатиэтажный комплекс в районе Аппер-Ист-Сайд, так хорошо знакомом мне по фильмам и сериалам типа «Секса в большом городе» и «Адвоката дьявола». Квартира подруги находилась на одиннадцатом этаже, я поднялась в лифте и позвонила в дверь, с замиранием сердца думая о том, дома ли она. Но Соля оказалась дома, распахнула дверь, как будто только меня и ждала, но, увидев, кто стоит перед ней, отшатнулась:

– Дашка?

– Можно войти? – игнорируя смятение на ее лице, спросила я, перенося ногу через порог.

– Входи, – уже справившись с удивлением, пригласила Соля. – Идем в комнату, у меня там уже более-менее обжито.

Я пошла за ней, даже не замечая, как выглядит квартира: я была счастлива, что наконец нашла Солю, а это мой шанс изменить дальнейшую судьбу Вити и свою собственную.

– Располагайся, – махнув рукой в сторону большого дивана, предложила Соля, направляясь прямиком к барной стойке, отделявшей кухонную зону от остальной комнаты. Сдернув каким-то нервным жестом с металлической стойки два бокала, она легко присела, вынула бутылку красного вина:

– Ну что, отметим встречу? Она, правда, слегка неожиданная, но все равно приятная.

Соля улыбалась, протягивая бокал, но мне почему-то слышалась натянутость в ее голосе – вроде бы и рада, но как-то иначе, чем было всегда.

– Почему ты не сказала мне, что собираешься уезжать? – сделав глоток вина, спросила я с укоризной.

– Доктор просил не расстраивать тебя, – не моргнув глазом соврала Соля. – О том, что я собираюсь уезжать, ты знала – я от тебя и не скрывала никогда, просто слишком уж старалась не афишировать, чтоб не сглазить. Но получилось так, что пришлось сделать это быстро.

– Почему? – не отступала я.

– Это сложно объяснить, Даша. Просто так получилось. Как тебе квартира? Есть еще спальня, но и ее я хочу изменить немного – не выношу этот прованский стиль, цветочки-розочки…

– Квартира хорошая, – кивнула я, – и район отличный. Но ты не хочешь все-таки объяснить…

– Что объяснить? – перебила Соля, вдруг зло сверкнув глазами. – Что я должна тебе объяснять? Почему уехала? Это мое личное дело. Почему тебе не сказала? Так врач запретил тебя волновать. Что тебе еще от меня нужно? Я ведь не спрашиваю, как ты из клиники выбралась и зачем сюда прилетела.

– А ты спроси. Мне скрывать нечего, я отвечу.

Соля взяла пачку сигарет, распахнула настежь окно и уселась на подоконник – всегда любила так сидеть с сигаретой, глядя вниз, на лежащий под ногами город – неважно, какой именно. Так она сидела дома, точно так же – в отеле в Москве и в Праге каждое утро. Ничего не поменялось – кроме самой Соли. Она перестала быть прежней, я это чувствовала, но никак не могла принять. Такую Солю я не знала и не хотела знать.