Здесь я хочу подчеркнуть, что, по моему мнению, супруга спортсмена, руководителя в бизнесе или любого другого человека, стремящегося к успеху в жизни, имеет не меньшее право на то, чтобы и самой добиться такого же успеха. Я считаю, что спутник исключительного человека сам по себе не менее важен. Но жизнь устроена так, что люди со спортивными, деловыми и другими здоровыми амбициями обычно должны отдавать своему делу огромное количество времени. Их работа может пожирать их вечера и уик-энды. Она может оставлять мало времени на отпуск. Супруга исключительного человека должна это понимать, принимать и жить с этим. Окружающим может показаться, что жена при этом попадает в несколько подчиненное положение. Но внутри семьи супруги в подавляющем большинстве случаев ощущают себя равными друг другу.

Поэтому, если профессиональному гольфисту удается найти спутницу, которая согласна с таким образом жизни и может преуспеть в нем, я настойчиво рекомендую всеми способами укреплять и сохранять такой брак. Это подразумевает и необходимость оставлять профессиональные проблемы на поле. В карьере любого гольфиста бывают полосы, когда он не попадает в квоты турниров или, по его собственным представлениям, играет плохо. В такие периоды он должен находить в себе силы, вернувшись в отель, оставаться любящим и веселым супругом. Его самая большая ошибка будет состоять в том, если он попытается превратить свою жену во вместилище своих сомнений и страхов или будет постоянно жаловаться ей, как плохо играет, и высказывать неуверенность в том, что когда-нибудь сможет выиграть хоть какой-то турнир. Смею утверждать, исходя из личного опыта, что жена будет следовать за спортсменом, поддерживать и верить в него до тех пор, пока он сам будет уверен в себе. Но находиться возле постоянно жалующегося и ноющего мужа, который зарабатывает деньги участием в турнирах, – это то же самое, что помогать кому-то со сломанной ногой пробежать марафон. Мало кто способен это выдержать. Если уж гольфисту-профессионалу нужно поделиться с кем-то своими сомнениями и страхами, то именно для этого и существуют спортивные психологи.

Второй важнейший человек, в котором нуждается выступающий на турнирах профессиональный гольфист, – это тренер. Критерии при его выборе чем-то походят на те, по которым спортсмен выбирает супругу. Наставник прежде всего должен оказывать атлету всяческую поддержку. Это важнее, чем заниматься совершенствованием удара. Тренер должен верить в успех своего подопечного. Он должен всеми силами повышать его уверенность в себе.

Это не означает, что наставник не должен делать спортсмену замечания или критиковать его. В противном случае гольфист никогда не достигнет высот мастерства. Иногда тренеры могут говорить очень жесткие слова, быть грубыми. Но это не самый лучший способ руководства своим учеником. Я часто наблюдаю, как хорошие тренеры проводят тренировки. Нередко они безжалостно критикуют ошибки подопечных, особенно психологические. Но критика со стороны хорошего тренера всегда сопровождается конструктивными советами, полезными для спортсмена. Формула здесь обычно такая: «Ты делаешь это, но твои действия не приносят результата. Поэтому тебе необходимо делать это вот так». Как правило, такие высказывания тренер сопровождает демонстрацией правильной техники выполнения того или иного действия или движения. Затем тренировка продолжается. Хороший наставник всегда знает, как реагируют на критику его подопечные. Эта реакция всегда бывает разной. Тренер чувствует, какой спортсмен может воспринять замечание слишком эмоционально: как критику в свой адрес, а не как попытку что-то подсказать ему или улучшить его технику. Выдающиеся тренеры всегда стараются сделать так, чтобы все члены команды перед состязанием были абсолютно уверены в себе независимо от того, что было произнесено на тренировке.

Если у успешного наставника сложился имидж односторонне жесткого и даже грубого человека, то будьте уверены, что это результат искаженной информации о нем в СМИ. Например, пресса всегда гонялась за жесткими и критическими словами Винса Ломбарди, с которыми он иногда обращался к игрокам. У поверхностного наблюдателя могло создаться впечатление, что жесткость, граничащая с грубостью, – это все, что представляет собой хваленая тренерская методика Ломбарди. На самом деле у Винса был большой арсенал средств, с помощью которых на протяжении долгих лет он показывал своим ребятам, что он верит в них и даже любит. Не случайно после его смерти ученики сохранили добрую память о нем. Многие воспользовались его мудрыми советами и в устройстве своей судьбы после того, как покинули большой спорт.

Я до сих пор отчетливо помню слова, которые сказал о Ломбарди выдающийся футболист Джерри Крамер, чье имя занесено в Зал славы команды «Пэкерс», которой руководил этот тренер. На заданные ему вопрос о жесткости Ломбарди Крамер ответил: «Я не могу забыть одного момента, когда я был буквально разбит после неудачной игры. Тогда Винс вошел в раздевалку, положил мне руку на плечо и сказал, что придет то время, когда я стану величайшим нападающим в истории американского футбола».

Не все тренеры умеют так действовать. Несколько лет назад Джим Лефевр, главный тренер бейсбольной команды «Сиэтл Маринерс», попросил меня приехать на весеннюю тренировочную сессию, чтобы посмотреть на работу его тренеров и ассистентов с молодым игроком Кеном Гриффи. Джим и весь тренерский штаб команды понимали, что Гриффи был очень одаренным спортсменом. Джим хотел, чтобы я посмотрел на работу этого хиттера инкогнито. Моя задача состояла в том, чтобы определить, все ли наставники делают все правильно для того, чтобы полностью раскрыть огромный потенциал этого спортсмена. Я наблюдал за Гриффи в течение трех дней. Никто из штаба команды, за исключением Джима, не знал, кто я такой и что делаю на тренировках.

После трех дней наблюдений Джим представил меня своим тренерам. Я сказал, что мне нравится, как с молодым спортсменом работает инструктор по удару. Во время отработки удара этот тренер стоял рядом со специальной клеткой-ловушкой, в которую Гриффи отбивал мячи, и просто подсказывал ему название удара, который необходимо произвести: прямой влево, высокий вправо и так далее. И Гриффи отбивал именно так, как подсказывал ему тренер. Судя по всему, им обоим такой порядок работы нравился. Эта методика позволяла Гриффи отрабатывать различные виды ударов. Он был рад, что тренер не мучил его лекциями насчет его техники. Он показался мне талантливым бьющим, которым он потом и стал, и я поздравил наставников с таким психологически верным подходом к развитию потенциала этого спортсмена.

И тут вдруг возмутился тренер, который работал с кэтчерами (ловцами) – представителями одной из важных игровых специальностей в бейсболе.

– Это такая чушь, которой мне еще не приходилось слышать! – воскликнул он. – Да, этот парень талантлив, слов нет. Но ему еще нужно работать и работать над своей техникой. А мы разводим вокруг него какие-то церемонии. Это просто смешно. У парня есть целый букет огрехов в технике, которые нужно срочно устранять. Вы сами не знаете, что тут нам говорите.

Все, что я мог, – это повторить, что, по моему мнению, тренер Гриффи все делал верно.

Джим Лефевр встал на мою сторону. Он взглянул на возмущенного тренера и спросил: