Именно потому английский поэт эпохи Елизаветы Джон Лили[240]еще в 1580 г., за восемь лет до победы над Непобедимой армадой короля Филиппа, но уже после впечатляющих успехов пиратов-работорговцев братьев Хоукинс и Фрэнсиса Дрейка, провозгласил Англию «Новым Израилем, избранным и уникальным». Именно поэтому, чуть позже, в 1607 г., проповедник Уильям Саймондз призывал англичан «вытеснить язычников с их земель в Новом Свете», как задолго до того «сыны Израиля изгнали ханаанеян»,[241]а Оливер Кромвель в своей пламенной парламентской речи (1658) распинался о «божьем» английском народе. О «Новом Израиле», сражающемся «в битвах Господних, и об Англии, призванной Богом, чтобы править вместе, исполняя его волю».[242]Из тех же соображений и Джон Мильтон (1608–1674), английский поэт и мыслитель, заговорил в своем «Потерянном рае» о божественном провидении, ниспосланном Англии и ее избранному народу, которому предначертано установить свое царство по всему миру. Заговорил, надо сказать, вовремя: эпидемия чумы (1616–1618), завезенная в Новую Англию английскими рыбаками, выкосила под корень туземцев. И славно, значит, так надо, Новая Англия — для англичан. Мануэль Саркисянц в своем исследовании приводит отчет переселенцев-пуритан образца 1653 г., которые сообщают, что благодаря «чудесным трудам великого Иеговы» численность индейских племен в Массачусетсе сократилась в десять раз.[243]Как раз то, что доктор прописал.

Человек, пришедший в уже занятый мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на Земле.

Томас Мальтус

У перечисленных выше господ, что вполне естественно, нашлись последователи. А поскольку Англия была на подъеме, идеи божественной избранности британцев зазвучали рефреном на протяжении столетий, понадобившихся, чтобы сколотить колониальную империю, придав, как отмечает в своем исследовании Мануэль Саркисянц, «английскому постпуританскому патриотизму ветхозаветный характер, крайним проявлением которого стал религиозный англо-израильский культ, отождествлявший англосаксонскую расу с потерянными коленами Израиля». Отметим себе, этот культ сохранился до наших дней, породив множество домыслов и легенд, одна из которых, весьма неоднозначная, мягко говоря, изложена в документальной киноленте «Кольцо Власти», получившей широкое хождение в Интернете. Фильм, в частности, повествует о переселении нескольких из двенадцати израильских колен на север Европы, в Британию и Данию, названия которых даже переиначиваются на еврейский лад. Имя Дания (Dan-mark) трактуется как «отметка Дана», Британия (Brit-ish) — как «человек завета» на иврите, откуда уже делаются соответствующие выводы. Предлагаю оставить эту версию в стороне от нашего повествования, ее доказательная база слаба, да и вообще такая постановка вопроса претит любому нормальному человеку. Для нас с вами нет особой разницы, присутствуют ли у британцев еврейские корни, как это стремятся показать авторы провокационного фильма, или никаких таких корней нет и в помине. Есть, нет, ну и что с того? Нам важно осознать другое: в эпоху становления колониальной империи английская правящая верхушка взяла на вооружение ветхозаветные идеи божественной избранности, поскольку они устраивали ее гораздо больше всех прочих. И применила на практике огнем и мечом, иногда сдабриваемыми пряниками. Иисус (которого англичанам при этом пришлось оттеснить в тень) призывал «судить по делам», а не по расовой или национальной принадлежности. Так предлагаю и поступить.

Экспансия за моря сопровождалась в Британии невероятным пассионарным подъемом. Англичане действительно ощущали себя не такими, как другие народы, и это понятно. Кто-то отправлялся за моря, в колонии, пробовать себя на прочность, в поисках приключений, кто-то, — чтобы разбогатеть. Как писал впоследствии Ханс Гримм: «Они отправились за море не затем, чтобы спасать свои души, обдумывать великие проблемы и вершить дела для общей пользы, но изо дня в день они стремились получить какую-то скорейшую прибыль, без особой работы, руководствуясь лишь настоящим английским мышлением».[244]Шло стремительное накопление капиталов, грабежом колоний в том числе, расширение границ и финансовых возможностей подстегнули технический прогресс. Научная мысль не стояла на месте, Чарльз Дарвин,[245]выдающийся английский ученый, создал свою всемирно известную теорию эволюции видов вследствие отбора и конкуренции, и она немедленно перекочевала в социологию, распространив свои свирепые законы борьбы за выживание и на отношения внутри общества, и в целом на мир, где, как оказалось, идет непрестанная битва народов. Так появился социал-дарвинизм,[246]теория естественного отбора рас.

Ее зерна упали в благодатную, удобренную идеями богоизбранничества и колониализма почву. Задолго до Дарвина, в 1798 г., Томас Мальтус[247]издал свой «Опыт о законах народонаселения» (он и по сей день — настольная книга апологетов «золотого миллиарда»), где предрекал в будущем так называемую Мальтузианскую катастрофу, когда, грубо говоря, людей разведется столько, что корма для всех не хватит, и тогда бесчисленные полчища нищих, голодных и цветных ринутся на приступ цитадели, где засядет гордое и сытое белое меньшинство. «Человек, пришедший в уже занятый мир, если родители не в состоянии прокормить его или если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на Земле, — писал Мальтус. — На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор, если он не найдет сочувствия нескольких участников пира. Но если они потеснятся, чтобы дать ему место, вскоре появятся новые, требуя для себя той же милости. Весть о том, что пища есть для каждого приходящего, наполнит зал многочисленными просителями. Порядок и гармония праздника нарушатся, изобилие, которое господствовало прежде, сменится недостатком, и радость приглашенных будет уничтожена зрелищем нищеты и скудости, свирепствующих во всех концах зала, и назойливыми криками тех, кто по справедливости возмущен, не находя пропитания, на которое они рассчитывали». Вот так вот. Иными словами, как в присказке, на чужой каравай рот не развевай, вот она, квинтэссенция главной идеи Мальтуса. Пожалуй, не стоит акцентировать ваше внимание на том, как подобный подход согласовывался с провозглашенными в Вестминстере принципами предопределенности. Кстати, забыл сообщить: Томас Мальтус был священником…