По мере того, как масштаб уменьшался, а они замечали очередные подробности, превалировали ассоциации с разорванной актинией, препарированной кровеносной системой – кровеносной системой организма, в который ударил залп шрапнели. Они не сумеют ому помочь.

Ону утверждалу, что умирает. Уничтожающая внутренности Клыков волна Войн прошла сквозь егу, и остался лишь препарат после вивисекции.

– Но ведь всего-то через несколько сотен лет… Как ону моглу так быстро потеряться в своей эволюции?

– Другие Прогрессы старше. Кроме того, даже если ону происходит от HS – моглу в своем Порту подсловиннится, ону, егу предки. Возможно, ты сейчас смотришь на миллионное поколение. Какое значение имеет, было ли поколение номер один безволосой обезьяной – или гомеостатическим газовым облаком?

Такое, что Деформант не принадлежалу к виду, приспособленному к жизни в вакууме, как сперва вообразил Замойский. (Принадлежалу ли вообще к какому-то виду, или же Деформантам и подобная категория чужда?) Жилу в Порту – но Порт распороли Войны. Результат напоминал изъятие внутренностей из тела, только был куда брутальнее. А этот Порт – собственно, Эн-Порт – аккуратно вырезанная многократная пространственно-временная петля, представлял собой единственную природную среду обитания Деформанта.

Более того – Деформант самуё отчасти былу тем Портом; живые аналоги Клыков, поддерживающих Порт, представляли егу органы. «Крафтоид», – говорила Анжелика. Ону заполнялу собою этот карман четырех измерений, растянутый на предельно сложной сетке Зон; порванный Мешок рядом с ним был прямой автострадой. Там и таким образом шли егу жизненные процессы – тут же они видели не больше того, что осталось бы от человека, перееханного катком и выброшенного потом в вакуум. Роль катка выполнили Войны.

Замойский приказал Георгу/Официуму спросить о них Деформанту. Ону тоже не зналу. Утверждалу, что и вообще знает немного; что не участвовалу в конфликте. По определению, Цивилизации – это структуры плотные, организованные. Деформанты же – суперанархия. Пять, десять еще можно созвать для достижения какой-то цели – сейчас, похоже, именно что и случились подобные обстоятельства, – но большинство держится подальше, даже друг с другом почти не общаясь.

– Давай-ка я все это уложу в голове. Время и пространство – это мягкая глина. Физические постоянные обрисовывают их неким образом; одни комбинации приводят к таким искажениям, другие – к другим. Берем один горшок теста: жизнь. Выливаем: это Первый Порог. Тесто покрывает всю глину, заполняет все неровности и щели. С какой бы стороны мы это тесто не лили, искажения всегда будут одних абрисов, очерченных искажениями глины. Я верно говорю? – спросил Адам.

– Ага.

Георг/Официум спросилу егу об имени. Из полученного в Кодовой транскрипции набора ону выбралу перевод «Франтишека». Франтишек утверждалу, что ому миллион лет: былу словинцем. Былу – теперь уже не есть. Теперь – умирает.

– А мы, а я – нахожусь перед или за Первым Порогом?

– Взгляни на Кривую. Абрис ее одинаков для любой жизни, из какой бы эволюционной ниши та не стартовала. Ноль по горизонтальной оси означает оформление френа. Кривая стартует из-под оси и идет через предцивилизационные структуры к классической цивилизации. В биологии Homo sapiens этот отрезок более-менее отображает соотношение нейроглея к нейронам в мозге. Дальше у нас на Кривой киборгизация. Слева от нее – случайные, гениальные персоны в рамках вида да пиковые достижения евгеники. Вниз от киборгизации – компенсационные протезы. Идя по Кривой дальше вправо, мы минуем Первый Порог: начало массовой, сознательной автокреации вида. Первую терцию, от точки «ноль» до Порога, в Цивилизации Homo sapiens заполняют стахсы. Разновидность Традиции очерчивает степень их продвижения по Кривой.

– И где на ней находимся мы?

– Ты и я? Здесь, – Анжелика указала на экране точку примерно в половине терции, над Кривой. – Генетический материал стахсов прошел определенную вводную селекцию. Относительно тебя я не уверена, но это должно быть неподалеку. Правда, у тебя есть доступ к Плато, но ты не в состоянии на него пересесть; а на Плато можно переписать разум обезьяны, собаки, муравья, но это не превратит их в логические инклюзии. Смотри, сейчас мы входим во вторую терцию HS: фоэбэ. На Кривой тут неврально-машинные соединения. Это, в принципе, совокупность машин – логических, электронных, биологических, химических, квантовых и прочих. Потом большое пространство занимают внетелесные френы. Ниже находится слабый AI. А потом мы подходим по Кривой до Второго Порога, и здесь пограничной точкой становится Предельный Компьютер. А дальше уже мета-физика и резко вверх, в инклюзии. На оси интеллекта Реми дал логарифмическую шкалу, чтобы в этом ужасном ускорении Прогресса вообще было видно хоть что-то.

– Вот собственно. Кто такой, чтоб его, этот Реми?

– Реми, Альфонс Казимир, два сто семь, два сто восемьдесят девять, писатель и videocreator science fiction, создатель Теории Конвергенции Прогрессов.

– Спасибо, Патрик.

– А Словинский? А, Анжелика? Еще один классик science fiction?

– А, точно. Нет, фоэбэ Словинский – это знаменитуё мета-физик. Ону очертилу границы ускорения времени в инклюзии. Более быструю релятивизацию невозможно вытянуть даже в несколько уровней. Нынче все логические инклюзии – это инклюзии Словинского.

– И Франтишек – ону былу такой инклюзией?

– Инклюзией? Нет. Войны не могут вспороть инклюзии, инклюзии – это отдельные вселенные. Франтишек… что ж, это просто словинский Деформант. Статистический шум космоса, жизнь возможная – а значит реализованная. Привыкай: существуют лишь вещи логически противоречивые и непротиворечивые. Первые невозможны, вторые – неминуемы.

Они влетали в сине-салатно-золотую сеть. Фрагменты золотые – это те, что еще живые. Георг/Официум включилу прожектора Клыка (Клык снаружи наверняка выглядел теперь словно огромная елка света), и они могли дивиться краскам. Однако Замойского при этом виде охватывало отвращение. Все было слишком органичным, турпистическим, чрезмерно ассоциировалось с гнилью – хотя в вакууме ни о каких классических процессах гниения и речи быть не могло. Но ассоциации прокатывались сознанием.

Кишки толщиной в десятки и сотни метров.

Сухожилия, словно замороженная эякуляция чернильных жидкостей.

Нервы, словно трубопроводы, которыми прокачивают жидкое золото.

Другие вены, другие органы – разрубленные, разорванные, разодранные внутренними взрывами; множество слепых окончаний, прижженных при температурах, близких к нулю по Кельвину.

Да-а, Франтишеку выпустили внутренности.

– А Деформанты?

– Деформанты здесь всюду, на половине графика. Во-первых: они сходят с Кривой. Во-вторых: выламываются из Цивилизации. Это лучше видно на Модели Прогрессов. Патрик! Спасибо.

– Выглядит как скелет типи, перевернутая рюмка.

– Каждая такая Кривая – это один Прогресс: от животного до UI. В нем может помещаться бесконечное число Цивилизаций. Третья ось Модели была введена для отображения межвидовых разниц. Прогрессы, получается, стартуют из точек, значительно удаленных друг от друга, чтобы сойтись поблизости от Окончательного Компьютера, а потом тесным сплетением подниматься почти вертикально к UI.