Я перевернулся на живот и осторожно выглянул из-за дерева. По дороге поднималась процессия, которую надо бы описать поподробнее.

Впереди, на могучем гнедом сталионе, покрытом доспехом из нашитых на кожу стальных блях, ехал рыцарь — кстати сказать, первый рыцарь, виденный мной в Аркуине. На воине были пластинчатые латы из вороненой стали, которая на таком расстоянии казалась почти черной, и закрытый шлем горшком (кажется, такие шлемы назывались топфхельмами), так что лица рыцаря не было видно. Когда он подъехал ближе, стало видно, что на шлем надет еще и бурлет из кусков красной и черной кожи. На спине рыцаря висел наполовину прикрытый плащом треугольный щит без герба, а вот чем он был вооружен, я так и не разглядел — мешал скрывающий левую половину тела плащ, ниспадающий почти до стремян. За рыцарем, по правую и левую руку от него, держались два всадника в кожаных стеганках и шлемах-бацинетах с бармицами, скорее всего, оруженосцы рыцаря — один вез длинное копье с прапорцом под наконечником, второй секиру с полулунным лезвием. Сразу за ними, на лошади без доспехов ехал пожилой человек в темной одежде. Этот старик живо так напомнил мне грифа: наголо обритая голова на тонкой длинной, дряблой как у черепахи шее, бледная кожа, покрытая коричневыми старческими пятнами, сморщенное обезьянье личико, впалые глазницы, крючковатый нос и рот щелью. За стариком катилась, гремя по дорожным камням, открытая четырехколесная повозка, запряженная четверкой першеронов; ими управлял воин без шлема, в легком кожаном панцире. В повозке лежал большой черный прямоугольный ящик, то ли сундук, то ли саркофаг, закрепленный широкими ремнями. Справа и слева от повозки ехали воины сопровождения, в черно-красных сюрко без эмблем поверх кольчуг и в сферических шлемах. За повозкой плелась группа одетых в грязные промокшие лохмотья женщин и детей: я заметил даже женщину с младенцем на руках. Замыкали колонну еще два верховых воина в черных с красным сюрко. У одного из них в руке был свернутый кольцом хлыст.

Странная процессия неспешно проехала мимо нас в сторону вершины и вскоре скрылась за деревьями. Я посмотрел на Беа, и понял, что она очень встревожена. Ее глаза горели мрачным пламенем, вся ее поза выдавала напряжение.

— Проклятье! — сказала она. — Мы опоздали.

— Куда опоздали? — Я дотронулся до ее руки. — Что это вообще за перцы?

— Эскорт вампиромага.

— Это вон тот чахлый дед — вампиромаг?

— Нет, Сим. Это маг-ассистент. Он командует эскортом в дневное время, пока его господин спит. Вампиромаг в саркофаге на повозке.

— А женщины и дети зачем?

— Это рабы, — Беа сверкнула глазами. — Вампиромагу для пополнения магической силы нужна живая кровь.

— Тьфу, мерзость какая! — Меня аж передернуло всего. — Они гонятся за нами?

— Не знаю, — Беа продолжала напряженно смотреть на дорогу. — Думаю, они прибыли сюда из-за меча.

— Почему ты так думаешь?

— Маги убили лорда Дейсона, но меч так и не нашли.

— Что будем делать?

— Пока не знаю. По-любому, мы никак не сможем проехать незамеченными. Придется возвращаться и ехать в объезд.

— А меч? Мы тащились за ним через полстраны. Так и отдать его этим уродам?

— Ты собрался сражаться с ними, Сим? Рыцарь, возглавляющий охрану — такой же демантр, как я. Я почувствовала это. Оно бы ничего, но с ним десять воинов охраны. Плюс маг. Даже днем в бою с ними у нас нет никаких шансов, а уж после заката солнца, когда их главарь проснется… — Беа сбила носком сапога торчащий из травы гриб. — Надо уходить.

— И признать свое поражение? Не, так не пойдет. Мы что-нибудь придумаем.

Беа только усмехнулась и покачала головой. Я понял, что она в отчаянии. Да и мне не хотелось верить, что наше путешествие так и закончится ничем. В самом деле, девчонка права — вдвоем мы ничего не сделаем. Если только…

— Слышь, Беа, — сказал я, захваченный новой мыслью, — у меня есть идея. Может, я чокнутый, но другого варианта у нас все равно нет.

— Что ты задумал?

— Главное — не натиск, главное — разведка. И я, кажется, знаю, как можно проникнуть в деревню без особого риска.

Я начал излагать демонессе свой план. Беа слушала меня и не перебивала, но потом сказала:

— В вашем мире все сумасшедшие, или только ты?

— У нас есть два преимущества, Беа. Они не знают, где меч, а Флавия знает. Мы тихонько заберем меч у них из-под носа и свалим отсюда. У нас целый день впереди. Сделаем дело, пока вампиромагбудет кочумать в своем черном ящике.

— А второе преимущество?

— Подумай, где в сожженном поселке может расположиться отряд?

— В одном из уцелевших домов, конечно.

— Точно. И потому они не будут выставлять посты по всей деревне, тем более что людей у них для этого маловато. Посты у самого дома, у въезда в деревню и у выезда, все. Их можно обойти или тихонько вырезать.

— Давай вернемся к Флавии и там поговорим, — предложила Беа: я понял по ее глазам, что моя идея пришлась ей по вкусу. — Нет, ты и впрямь чокнутый!

— Я русский, и этим все сказано, — ответил я, и мы побежали обратно в лес.

* * *

Удивительно, но Флавия поддержала мой план. И даже вызвалась идти с нами, хотя я был против.

— Ты просто скажи, где меч, — потребовал я, — а достать его мы сами сможем.

— В том-то и дело, что я не могу сказать, — заявила Флавия. — Я закопала его в сарае около мельницы, в которой мы прятались. Но я не помню, где именно в деревне расположена эта мельница, одна ли она, или есть другие. Без меня вы будете искать меч целую вечность.

— А если попробовать вспомнить? — спросил я, прекрасно понимая, что Флавия врет, что она в лепешку разобьется, но заставит нас взять ее с собой.

— Нет, — упрямо сказала девушка. — Я смогу вспомнить только на месте, по-другому никак.

— Я могла бы отвлечь этих ублюдков, — предложила Беа. — Атаковать их.

— Не пойдет, — отрезал я. — Тебя убьют.

— Полагаешь, меня это страшит? — улыбнулась демонесса.

— Полагаю, что прикончив тебя, они быстро прочешут деревню и найдут нас. Я не хочу, чтобы вампиромаг полакомился нашей с Флавией кровушкой. И ты все время забываешь, ради чего мы тут.

— А если дождаться, когда они уйдут? — спросила Флавия. — Они же не будут оставаться в Иль-Флор вечно.

— Я тоже об этом подумала вначале, — ответила демонесса. — Но за нами самими охотятся, и каждый день промедления может стоить нам жизни. К тому же, никто не