Виртона всегда восхищал этот здоровенный кузнец. Один из немногих дворфов-механиков, среди многочисленной армии гномов, Харен, прозванный чёрным из-за чёрного цвета волос, был настоящим великаном и мастером своего дела. А ещё он видел ночью, как днём, отчего его боялись и сторонились, а персона его обрастала всё новыми слухами. Смугловатый, вечно одетый в чёрную кожу, которую он предпочитал любой другой одежде, Харен всегда выглядел грозным и неприветливым, однако, как всем известно, наружность бывает обманчива. Виртон давно знал дворфа и тот был добрее большинства даже самых добрых северян, отличался отзывчивостью и справедливостью, преданностью и рассудительностью. Таких, как он, больше не было. Но при всё при этом, он был нелюдим, угрюм, молчалив и стеснителен. И этого хватало, чтобы вызвать у большинства страх. Гном его в этом не винил. Мы не выбираем, с какими качествами нам рождаться.

– Думаешь, пойти на собрание? – глотнув эля, спросил гном.

– Не знаю, – раздумывал дворф. – Вероятно.

– Чан и Ридер хотят уговорить Руди организовать покушение на императора, – поделился Виртон. – Они считают его виновником всех проблем.

– Всем заправляют генералы, – пробухтел Харен.

– Возможно и так. Или советники. Я тоже с ними не очень-то и согласен.

– Я поговорю с Руди.

– Хорошо бы. Иначе натворим делов, – запричитал гном. – Мы ведь не мясники. Нужно разобраться во всём для начала, а мы многого не знаем.

– Да, – кивнул дворф. – Руди должен знать больше.

– Верно. Но он не часто-то и делится информацией. Может он ведёт нас не на ту войну.

– Исключать ничего нельзя.

Харен выпрямился и, отложив инструменты, повернулся к гостю.

– Я услышал тебя, Виртон.

– Спасибо, Харен, – улыбнулся гном.

Глава 25: Красная яма

Рана на ноге никак не переставала ныть. «Как бы не загноилась» – подумалось Маркусу. Поганый гном, подловил же. Порез, конечно, перевязали, но грязной тряпкой и лишь слегка промыв водой.

Разведчик понимал, что особо не ценился, как пленник. Они, скорее всего, просто отдадут его и Ашу в руки первого же патруля, а может решат убить их сами. Ройвер не знал, как северяне поступают с пленными. Он ещё ни разу не видел выжившего пленного.

Марк провёл языком по распухшим губам. Во рту появился слабый привкус крови. Нога его, конечно, беспокоила, но более всего болели синяки на лице. Сначала его слегка избил тот чернобородый дворф, за нанесённые разведчиком ранения, а потом его полночи пытали здоровенный чёрный вайрак и седой дворф с одним глазом, неестественно синим и пронзающим насквозь. Дворф был не из той кучи, что повстречались им у озера в долине гейзеров, нет, он был из гарнизона деревни, если это можно было назвать гарнизоном.

После того, как их поймали, их доставили в небольшую деревню, в нескольких часах на северо-запад от места схватки. Деревня, как услышал Ройвер, называлась: «Красная яма». Более подходящего для неё названия и придумать было сложно. Земля в деревне, и вокруг неё, и вправду была красная. Маркус общался с алхимиками и немного был знаком с металлами, так что предполагал, что это из-за большого содержание железа в земле, но мог и ошибаться. Местные деревенские дворфы и гномы ходили в красных льняных одеждах и масках, видно, чтобы не дышать красной пылью. Сама деревня состояла из трёх десятков домов, невысоких, с покатыми крышами; подобия таверны; какой-то усадьбы в два этажа, где расположился так называемый гарнизон деревни, и довольно большой кузницы. Все строения из дерева и соломы. За деревней, казалось, было ещё что-то, но разведчик не видел, что там находится. Возможно, ещё дома, амбар или конюшня какая, а может и ещё что.

В деревне их встретили ещё четыре дворфа, среди которых и был тот седой с одним глазом. Сначала разведчиков кинули в плетённую клетку, метра два на два, места едва хватало, чтобы сидеть. Ночью Маркуса увели на допрос, но сказать ему было особо нечего, а двоим северянам и плевать было на то, что он говорил. Они хотели его помучить, и они его помучили. Били по лицу, выкручивали руки, в два ногтя воткнули иголки, отчего пальцы всё ещё болели тупой ноющей болью, но всё же не так сильно, как болело лицо.

Под утро его кинули обратно в клетку, и Ройвер стал слушать и наблюдать. Он всё же был разведчиком и собирался оставаться разведчиком до конца. По разговорам дворфов он понял, что гарнизон состоит из двенадцати северян: девять дворфов, два гнома и вайрак. И только двоих из них разведчик ещё не видел: гнома-писаря и командира гарнизона, дворфа по имени Тир.

Заметил Маркус и кое-что другое. Деревня «Красная яма» не была свободной. Дворфы и гномы, жившие здесь, носили на себе чёрные кожаные ошейники, словно собаки. На каждом ошейнике крепился колокольчик, отчего в деревне вечно стоял небольшой перезвон. Жители ходили по деревне опустив глаза и без приказа даже рта раскрыть не смели.

Солдаты из гарнизона скверно обращались с жителями деревни: их называли рабами, пинали, били, и всё это без причины, просто от нечего делать. Ройвер не понимал, зачем они это делают. Это не имело под собой никакой логики или выгоды. Солдаты просто били и унижали таких же дворфов и гномов, как и они сами. Маркус бы ещё понял, если бы они мучили кого-то другой расы, того же человека или арденита, но мучить своих же собратьев, северян?

Жители деревни голодали. Даже Маркус, понимая, что это его враги, жалел их. Кожа да кости. Сил им едва хватало, чтобы передвигаться. Но гарнизон питался от живота. Чернобородый, с перевязанной рукой и щекой, часто выходил на улицу с куском жаренного мяса, чтобы подразнить ребятишек едой. Дети, видя предложенную им еду, забывали про правила поведения, начинали бегать, просить, плакать, за что получали свою порцию розгами. И даже, если никто не смел больше просить кусочка мяса, дворф усаживался перед голодающими и ел у них на глазах, смачно причмокивая и обсасывая пальцы.

Но больше всех отличался вайрак. Ему было мало мелких издёвок. Он мог вспороть кожу мужчине на спине, пока тот работает, просто, чтобы посмеяться над его воплем и насладиться кровью на своих когтях. А сегодня днём, после того, как Ашу увели из клетки, этот вайрак на глазах всей деревни убил девочку.

Ройвер тогда услышал крик и повернулся на голос. Клетка его была без стен, так что он прекрасно видел всю деревню, находясь почти что