С грациозностью пьяницы мужчина просочился через пятерых скипетров, едва задев их тёмно-зелёные плащи. Один из стражников устроил целое представление, махая рукой перед носом и морщась от невидимого облака, окружавшего пьяницу.

- Иди домой, Чейни, - устало предупредил скипетр. Очевидно, он уже не в первый раз вёл этот разговор. - Убирайся с улиц, пока не влетел в фургон с навозом.

Тал положил ладонь на руку возничего.

- Погоди минутку, - сказал он.

Пристыженный Чейни набросил собственный красный плащ на руку и отвесил затейливый, но не очень уверенный поклон. Его волосы упали на глаза, и он заплетающимся языком отозвался:

- Благодарю вас, так и сделаю. Как только приобрету кувшин, в котором утоплю...

Взгляд Чейни упал на Тала, и пьяница изумлённо вытаращился на него.

Скипетры оглянулись на Тала, потом повернулись обратно к Чейни, неодобрительно хмурясь.

Один взял Чейни за руку.

- Давай найдём тебе удобный тюфяк...

- Подождите, - окликнул Тал, слезая с повозки. Скипетры недоумённо оглянулись на него, а Чейни продолжал таращиться в недоумении. - Я позабочусь, чтобы он добрался домой в целости и сохранности.

Скипетр, державший Чейни за руку, осмотрел Тала сверху донизу с очевидным неодобрением его грубого наряда. Один из товарищей нетерпеливо ткнул скипетра в бок, и он уступил.

Чейни продолжал таращиться на Тала даже тогда, когда скипетры зашагали прочь. Тал ухмыльнулся ему в ответ.

- Это Тал? - спросил Чейни, тупо глазея на новую бороду Тала. Она выросла густой, чёрной и курчавой.

- Более-менее.

- До тебя они не добрались! - пробормотал Чейни. Он осторожно коснулся грубой накидки, затем схватился за неё, чтобы удержать равновесие. - Только до твоей одежды.

Чейни казался коротышкой рядом со своим крупным другом. Тал был широкоплеч, а Чейни был худ и тщедушен. Даже через алкогольный дурман его глаза светились интеллектом, а изящный нос и острый подбородок придавали лицу вечное проказливое выражение. Бесовской облик смягчали гладкие щёки, сохраняя иллюзию юности, которая заставляла его казаться младше товарища, хотя на самом деле он был на год старше — ему было двадцать.

- Сколько у тебя с собой денег? - спросил Тал.

Чейни принялся шарить в поисках кошелька, прежде чем Тал забрал у него кошель. Заглянув внутрь, он нахмурился содержимому, прежде чем бросить весь кошелёк фермеру.

- Если остановишься сегодня в «Наблюдательном пункте», я пришлю тебе больше, - сказал он.

- Но это все мои деньги! - запротестовал Чейни, продолжая тянуться к кошельку уже после того, как фермер поймал его. Густые брови фермера изумлённо взметнулись, когда тот почувствовал тяжесть кошелька.

- Этого более чем достаточно, - сказал он.

- Всё равно, - ответил Тал. Он собирался наградить доброго фермера суммой больше, чем тот видел за последние десять лет — и месячное содержание Тала от этого не слишком бы пострадало.

- Не буду возражать, - с дружеским кивком ответил фермер. Он хлестнул поводьями и продолжил свой путь по мосту.

Тал приобнял Чейни за плечи и повернул его к Кларунским воротам.

- Давай приведём тебя в порядок.

* * * * *

Чейни требовался сон, чтобы протрезветь, так что Тал отдал его под заботу хмурящейся хозяйки в квартире Чейни. Вскоре после этого он уже стоял у входа в собственное городское жилище.

Это было узкое здание из серого комня и коричневых лоз, которые весной окрашивали его в ярко-зелёный. Оно стояло среди пяти похожих зданий, которые разделялись узкими аллеями.

Тал преодолел короткий лестничный пролёт и радостно заколотил по двери. Он не мог дождаться, когда увидит выражение на лице Экарта при взгляде на пару старых покрывал и пояс из пеньки, которые носил юноша.

Несколько мгновений спустя Тал снова заколотил по двери — но всё было тщетно. Ну конечно же, понял он, Экарт наверное вернулся в Штормовой Предел. Он обошёл дом кругом и подошёл к лестнице, ведущей к чёрному ходу. Тал прятал ключ под расшатанным камнем, несмотря на протесты Экарта. Он с радостью обнаружил, что ключ на месте.

Он повернулся к двери, чтобы её открыть, и услышал внезапное шипение. Подняв взгляд, он обнаружил жирную соседскую кошку, устроившуюся на карнизе. Это была одна из дюжины кошек, рыскающих на этой улице, и Тал часто видел её у ступеней, где Экарт постоянно оставлял объедки или блюдце молока.

- Ну здравствуй, киса, - сказал Тал. Он поднял руку, позволяя зверю себя обнюхать, но кошка оскалилась и исчезла.

Тал понюхал себя и нахмурился кислому запаху.

- Я тебя понимаю, - пробормотал он. - Ванна мне не повредит.

Внутри Тал удивился, обнаружив две ярко пылающих лампы в винном погребе. Куда более тревожным был вид пустых винных шкафов и ящиков. Один был ещё открыт и набит упаковочной соломой.

- Только не говорите, что они продали дом, - устало пробормотал Тал. Он знал, что пропал без вести на долгое время, но не могла же семья уже оставить всякую надежду. Он сунул руку в открытый ящик и достал бутыль тамалонского, драгоценного грушевого вина, которое отец подарил ему на прошлый день рождения.

- Должен предупредить вас, - раздался чопорный и дрожащий голос с лестницы, - что я вооружён и не колеблясь пристрелю любого грабителя.

Тал спрятал улыбку, прежде чем обернуться и сказать, подражая отцу:

- Убери эту игрушку и скажи, куда, во имя Девяти Адов, ты спрятал остальное моё вино!

- Мастер Тальбот! - воскликнул Экарт, так торопливо опуская свой ручной арбалет, что тот выстрелил прямо в ступеньку. Взглянув вниз, слуга побледнел, увидев, как дрожит арбалетный болт ровно между его ступнями. Снова переведя взгляд на Тала, он побледнел её сильнее.

- Н-н-но мы думали, что вы...

- Я всё ещё жду ответ насчёт вина! - взревел Тал. Ему трудно было поддерживать серьёзное выражение. Он не так уж часто имитировал голос отца, чтобы смутить Экарта, но работало это каждый раз. Чейни настаивал, что всё дело в том, что Экарт получает именно такие упрёки каждый раз, когда вынужден докладывать Тамалону Ускеврену о похождениях его блудного сына.

- Оно в Штормовом Пределе, сэр, вместе с остальными вашими вещами.

Экарт тяжело сглотнул, когда увидел, как Тал хмурит брови в очередной безупречной имитации старшего Ускеврена.

- Лорд Ускеврен решил, что будет лучше убрать всё в ваши покои дома.

Прежние слова Экарта наконец дошли до него, и