Не добившись в этом ни малейшего видимого результата, мы собрались уже выдвинуться ближе к противнику, но тут нас накрыли автоматным огнем сзади. На этот раз из «калаша». Причем саданули на редкость прицельно – попали одной очередью во все сразу, сбив нас в траву, как кегли.

– Быстро в бункер! – скомандовал я Круглову. – Мы прикроем и тоже подойдем. Живо!

Его не надо было упрашивать. Он не дурак, понимал, что от автоматных пуль его драный костюм защищал уже хуже среднего. Он вскинул автомат и с криком «Ура!» рванул в направлении бункера. Ему наперерез из-за увязшего грузовика вышел зомби. Но мы с Артемом, не сговариваясь, проигнорировали остальные цели и четырьмя выстрелами, по два на брата, сбили зомбака с ног. Круглов проскочил опасное место и уже оказался в воротах, но тут на него, держа пистолет на уровне глаз, вышел из-за забора еще один зомби. Круглов, почти в упор, снес ему из автомата башку и заскочил в открывшуюся перед ним дверь бункера.

– Уже легче! – выкрикнул Артем, укрываясь за деревом от автоматного огня.

Но зомби становилось все больше. Двое спускались с насыпи, от тоннеля, трое цепью брели со стороны болота, двое вышли из-за грузовика, и еще один, тоже с «калашом», брел по косогору с обратной стороны. Мы оказались в кольце, причем под плотным огнем. Каждый зомби сам по себе стрелял не очень прицельно, но, молотя в одну сторону, то есть в нашу, изо всех стволов, они просто по статистике попадали в нас чаще, чем нам того бы хотелось.

– Надо рвать когти! – предложил Артем. – У нас попросту патронов не хватит от всех отстреляться. В среднем уходит по пять-шесть на каждого. Это если точняком в башку.

В троих, двое из которых были вооружены автоматами, представлявшими реальную угрозу, я метнул гранату. Угробил только одного. Остальных сбило ударной волной, но они упрямо поднялись и побрели дальше. Это сильно напоминало ночной кошмар, когда во сне стреляешь-стреляешь в противника, попадаешь наверняка, а он прет на тебя, зараза, и прет. При этом зомбаков становилось больше и больше. Они толпой перлись от «Янтаря», спускались по косогору, брели через болото или обходили его вдоль забора и стреляли, стреляли, стреляли. Непрерывно.

Между нами и бункером, когда мы намылились спрятаться, а не драться с такой оравой, оказались три зомби. Мы и сосредоточили огонь на них, то и дело получая пули в броники со всех сторон. Но фокусировка усилий дала результат. Перезарядив магазины, мы уложили троих зомбаков до того, как патроны снова закончились. Путь на какое-то время оказался свободен, и мы, недолго думая, поспешили этим воспользоваться.

Когда мы добежали под свист пуль до двери тамбура, она сама открылась перед нами. Мы вломились внутрь, миновали вторую дверь, и только когда она задраилась за нами опять, позволили себе перевести дыхание.

– Не кисло, – поделился впечатлениями Артем. – Я себе иначе представлял атаку зомби. Ожидал увидеть медлительных, безмозглых...

– Они такие и есть, – ответил я. – Только их очень много. И у большинства неплохое оружие.

Он не нашелся, что ответить.

– Поговорите с профессором Сахаровым, – сказал Круглов, приближаясь к нам. – У него кабинет за углом, в соседнем коридоре.

В которой сталкер по кличке Лемур наказывается за жадность, глубже проникает в главную тайну Зоны и получает новый стимул двигаться дальше на север

Кабинет Сахарова был больше похож на тюремную камеру из американского боевика, чем на кабинет в привычном понимании этого слова. Помещение площадью около сорока квадратных метров, с бетонными стенами, без какого-либо намека на комфорт, было отделено от коридора решеткой с толстенными металлическими прутьями. За ней стоял стол, а на стеллажах располагались приборы и оборудование непонятного мне назначения. В беличьем колесе у стены бодро скакала сильно мутировавшая белка. Не настолько мутировавшая, как плоть, но все же в достаточной мере. Рядом с колесом высилась целая стойка приборов, мигавших индикаторами зеленого, желтого и красного цветов. Я засмотрелся.

Сам Сахаров, когда мы уперлись в решетку, был обращен к нам спиной и возился с оборудованием. Он был одет в светло-зеленый халат. И еще я заметил стеллаж, в котором висело пять противорадиационных костюмов. Целое состояние. И меня заинтриговало, как это никто до сих пор не удосужился ограбить эту лабораторию.

– Да-да, – произнес Сахаров, оборачиваясь. – Насколько я понимаю, это вы сопроводили моего коллегу до бункера.

– Совершенно верно, – кивнул я.

– Благодарю. Честно говоря, мы тут ощущаем серьезную нехватку рабочих рук. Но если быть предельно точным, как подобает ученому, то скорее нехватку крепких, метких рук, вооруженных хорошим оружием. Тут полно зомби, поэтому мы испытываем трудности, проводя наблюдения и замеры. И военные, к сожалению, не всегда помечают положительной резолюцией наши запросы на техническую и огневую помощь.

– Понятно, – снова кивнул я.

– Но в то же время, – продолжил профессор, – я могу распоряжаться некоторыми финансовыми и материальными фондами, выплачивать из них вознаграждения добровольцам. Проблема в том, что добровольцев не так уж много. Я не пойму, почему рисковать жизнью тут, за достойную плату, меньше желающих, чем собирать артефакты и по дешевке сливать их торговцам.

– Все дело в свободе, – философски ответил я.

– Значит, вы тоже не будете нам помогать?

– Мы уже помогли, – спокойно возразил Артем.

– Да-да... Сейчас, сейчас... Могу предложить вам в качестве вознаграждения наш спецкостюм. В условиях Зоны очень удобная вещь.

– Мы в курсе, – кивнул я. – Это вполне нас устроит.

– Кроме того, я, вместо торговцев, с удовольствием куплю у вас артефакты. Причем по более высокой цене, чем берут они. И не только артефакты.

Мы с Артемом переглянулись, и я решил попробовать. Достал из рюкзака один из припасенных на всякий случай «Бенгальских огней» и протянул через окошко в решетке.

– Возьмете?

– Конечно, – тепло улыбнулся Сахаров.

Он рассчитался со мной, причем денег дал в полтора раза больше, чем предложил бы бармен.

– Так как насчет помощи? – напомнил профессор.

– Нам нужно закончить одно выгодное дело, – честно ответил я. – Отнести и продать документы бармену.

– А что за документы? – заинтересовался он.

Я хотел ответить, что не его, мол, дело, но вовремя сдержался. Мне от них, от документов этих, ни холодно было, ни жарко. По большому счету, мне совершенно до лампочки, кому их продавать, хоть псевдособаке, дай она за них адекватную цену. И уж научнику точно ничем не хуже, чем бармену. Все равно он их ученым-то и отдаст, ему самому они точно без надобности. Он наверняка не знает половины слов, какие в тех документах написаны. Но отдаст ведь еще втридорога, знаю я эту меркантильную бестию. К тому же, и это тоже был аргумент не последний, если слить их тут, то не надо будет топать обратно к долговцам в бар. Это нам было не совсем по пути, точнее, не по пути вовсе. Мы уже так далеко забрались на север, что возвращаться не очень хотелось.