Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С таким родился, — пытается пошутить, стягивая с плеча футболку. Наматывает её на левую руку.
— Ты знаешь, о чём я.
— С турника упал.
— Врёшь, — обращаю внимание на стёртые костяшки его пальцев.
— Может и вру.
— Зачем ты это сделал?
— Сделал что?
— Подрался с Тимуром.
— И кто эта птичка-п*здабол?
— Дина не п*здабол, а невольный свидетель ваших горячих катаний по асфальту.
Артём отходит к окну.
— Ты так и не ответил, — бросаю ему в спину, на которой замечаю пару синеющих ссадин.
— Зато он ответил, — сильнее сжимает пальцами край подоконника.
А мне так хочется накрыть его руки своими и прижаться щекой к его тёплой спине. Как канатом тянет.
— Лиль, — Артём продолжает смотреть в окно, — я знаю Тимура. Знаю, каким он может быть. И я научился принимать его таким, какой он есть. Но всему есть свой предел и свои границы. И он их перешёл, — поворачивается ко мне лицом. — Я видел твои глаза сегодня. Я все твои эмоции там прочитал. Всё на себе прочувствовал, насколько это было возможно. Только я — парень. А ты — девочка. Беззащитная. И это очень низко заставлять тебя вариться в его, как ты правильно выразилось, больных фантазиях. Он заигрался. И пора ему эту игру прекращать. Не прикольно и не смешно. Если ты ещё раз что-то подобное услышишь в свой адрес, мне говори, хорошо?
— Зачем тебе мои проблемы? — искренне удивляюсь.
— Возможно, я буду новым поводом для твоих проблем. И я не дам тебе разгребать их в одиночку. Поняла?
— А с чего ты взял…
— Тимур видел, как я подвозил тебя к универу. Сделал определенные выводы. Хотя конкретных ответов на его вопросы я ему так и не дал. Не его это дело. И не в моих правилах перетирать личные вопросы с кем-то. Это вы, девчонки, любите друг с другом всем делиться и обсуждать всё до мельчайших деталей.
— Я с громкоговорителем по городу тоже не расхаживаю, если что. Поэтому, попрошу не обобщать.
— Хочешь сказать, что даже Дине не рассказала?
— Даже Дине.
— Я был так плох, что ты не поделилась впечатлениями с лучшей подругой?
— Хотелось бы сказать, что у меня бывало и лучше, но, к сожалению, не могу.
Вот, титька тараканья, цену себе набивает. Но... его слова и поступки бесценны. И с этим не поспоришь.
Так вовремя закипает чайник.
— Ты ему хорошо навалял? — спрашиваю Артёма, пока он возится с кружками, чаем и кипятком.
— Прилично.
— Но он же твой брат.
— И что? Человеком нужно быть, в первую очередь. Мужиком, в данном случае. А не вести себя как озабоченный спермотоксикозный подросток.
— Спасибо, — благодарю и за поставленную передо мной кружку, и за физическую поддержку. — За меня ещё никто никогда не дрался.
— Как приятно осознавать, что я у тебя почти везде первый.
— А морда не треснет? — прищуриваюсь, легонько ударив Артёма в его каменный пресс. Но ему, как выражается моя мама, как слону дробина. — Кстати, о морде. Ты ссадины обрабатывал?
— Не успел, ты со своим вкусным печеньем пришла, — нагло откусывает половину печеньки из моей руки.
— Где у тебя перекись?
— В ванной.
Я тут же подрываюсь.
— Лиль, я сам…
— Хлеборезку свою закрой. Сам он... — отзываюсь из прихожей.
В ванной, в навесном шкафчике нахожу всё необходимое. Вернувшись на кухню, встаю напротив сидящего на стуле Артёма и начинаю обрабатывать ему ссадины. Артём стойко держится. Даже не матюкнулся ни разу, глаза только зажмурил. А я возьми да поцелуй его. Пока он такой беззащитный.
— Почему ты мне раньше всё не рассказала? — раздаётся вопрос, когда обработка перекисью и лечение поцелуями заканчивается.
— Я была уверена, что у беляшика дамбу дерьма раньше прорвёт. А ты должен был услышать, в первую очередь, его версию. Чтобы составить обо мне мнение.
— А в итоге составил очередное мнение о Тимуре.
— Я вообще считаю, что в каком-нибудь словаре или энциклопедии рядом со словом «гнида» должна быть именно его фотография.
Артём шутку оценил. Но улыбка на его лице держится недолго.
— Я тебе ещё про свой выпускной заикнулся. Но я и подумать не мог, что у тебя с этим мероприятием тоже связаны не самые приятные воспоминания.
— Ты же не знал.
— Не знал… Лиль, — гладит мои бёдра, — можно задать один вопрос и получить честный на него ответ? Но предупреждаю сразу, мысль, сподвигнувшая меня на него, гнилая.
— Задавай.
— То, что между нами произошло, это было сделано назло Тимуру? Я думаю, для тебя не секрет, что у Тимура стоит галочка на то, чтобы, извини за мой немецкий, тебя трахнуть.
Ага, галочка стоит, а всё остальное нет.
— И ты подумал, что я также решила сработать на опережение: переспать с тобой, чтоб Тимурчику не досталось? Ты сегодня об асфальт головой не приложился, случайно? — рассматриваю его голову на наличие черепно-мозговой травмы. — Давай я сделаю вид, что не слышала этого вопроса. Но если тебе нужен честный ответ, скажу так: когда мы стояли с тобой на этой самой кухне, и когда ты целовал меня в спину на спор… Вот это было сделано назло твоему брату. Я бы не согласилась на эту сделку, если бы для меня не было выгоды, в виде кислой мины на лице твоего брата и липких зеленых ручек на его шее. А вот со своей честью я рассталась по доброй воле и большому желанию, и ты это прекрасно знаешь.
— Извини, Лиль, я же сказал, мысль гнилая.
— В качестве наказания, что тебе такое вообще могло прийти в голову, ты проводишь меня до дома, когда мы попьём чай. Не хочу по темноте идти одна.
— А я думал, мы чем-нибудь займемся после, — просовывает руки мне под толстовку.
— Не наглей, — бью по рукам. — Это будет тебе ещё одним наказанием.
Глава 28. «Убегать от реальности»
Лиля.
На неделе, после очередного мозгодробительного учебного дня, Дина предлагает затусить вечерком в одном недавно открывшемся баре.
— Зря ты