Я тоже заметила, что с ним что-то не так.

Аккуратно слезая с барного стула, проверяю в сумочке свой телефон. Артём и мне, оказывается, звонил…

— Ты же не куришь? — застаю Артёма, сидящего в гордом одиночестве на кожаном диванчике и выпускающего дым изо рта. И до меня доходит, что та самая штука в его руке — это не что иное, как электронная сигарета.

— Не курю. Но сейчас такое состояние, что хочется либо накуриться, либо набухаться, либо… с кем-нибудь поговорить.

Присаживаюсь рядом с ним, поправляю пальцами подол юбки.

— Можешь со мной поговорить. Минздрав вроде как не предупреждает, что общение со мной вредит здоровью, в отличие от алкоголя и сигарет.

Артём продолжает своё молчаливое занятие. Смотрит перед собой.

— Что у тебя случилось? — касаюсь его своим бедром. Сама уже в мыслях накидываю варианты.

Связано ли как-то его настроение с той девушкой, с которой я его видела?

— Аня беременна, — произносит без каких-либо эмоций.

Связано… Внутри меня что-то с треском раскалывается.

Зависаю на несколько секунд. От таких новостей накуриться и набухаться захочется и мне.

— Это значит, что ты в скором времени станешь… — пытаюсь собрать в слова разбежавшиеся в пространстве буквы.

— Это значит, что в скором времени я стану братом, — Артём, выпустив очередную порцию дыма, транслирует своим взглядом, обращенным на меня, растерянность.

— Братом? — мне же не послышалось? Теперь уже я транслирую растерянность.

— Аня — это моя мачеха. Помнишь, я тебе рассказывал?

— Ааа, — всё, что могу произнести, чувствуя, как внутри меня что-то начинает обратно склеиваться.

— Отец вчера приехал к Диме и Эле, сообщить радостную новость. А меня сегодня попросили Аню с вокзала встретить, так как все остальные отходят от праздничных возлияний.

Так я тебя с мачехой видела…

— Отец такой счастливый. Да все вокруг счастливы. Поздравляют. Один я что-то не могу разделить их веселье. Это ведь неправильно так реагировать? — столько минора сейчас в его глазах.

— Почему же, ты имеешь право на эту реакцию. Тем более, ты только узнал. И ещё не до конца принял эту информацию.

— Я уже её не принимаю. И вряд ли приму.

— Артём, этот ребёнок ни в чем не виноват. Как и ты.

— Он ещё не родился, а его уже все любят и ждут, а меня…

Поддаваясь какому-то необъяснимому порыву, обнимаю Артёма. Кладу свою голову ему на плечо. Я не знаю, что говорят в такие моменты. Все мои слова будут не те. Поэтому молчу. Иногда тишина и объятия ценнее слов.

Артём свободной рукой гладит мои пальцы, постепенно их переплетая со своими.

Мимо нас проходят люди. А мне так пофиг, кто что подумает. Мне так хорошо. Сидеть рядом с Артёмом, ощущать тепло его руки, слышать его размеренное сердцебиение.

Понимаю, что сейчас он глубоко закопан в своих мыслях. Поэтому принимаю решение, как-то Артёма переключить.

— Артём, — отстраняюсь, вырываясь из такого приятного тактильного уюта, — а ты можешь выдохнуть этот дым мне в губы?

Не сразу, но понимает, о чём я говорю.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да. Видела, как Лёша Дине так делал. Правда, это был дым от кальяна. Но мне всё равно интересно, я никогда такое не пробовала.

Мне дарят улыбку, сопровождающуюся моими любимыми ямочками на щеках.

— Задержи дым сначала во рту, а потом уже в лёгкие пропускай, — инструктирует.

— Хорошо.

Артём глубоко затягивается. Задерживает дыхание. И негласно похищает моё. Так как я тоже замираю. Наклоняется. Накрывая меня своим теплом и запахом. Его приоткрытые губы дразняще щекочут мои. Медленно выдыхает. А я медленно вдыхаю. Чувствую, как мой рот наполняется горьковатым дымом со сладким фруктовым привкусом. Все мои здравые мысли спотыкаются об ощущение жаркой вспышки, которая залпом разливается по всему телу. И это не сигаретный дым, остатки которого окутывают наши с Артёмом лица, заставляя закрыть глаза. Это что-то хрупкое, мурашечное и неописуемое.

Но всю романтичность момента я порчу тем, что с непривычки начинаю кашлять.

— Иди сюда, — Артём прижимает меня к себе, по-доброму усмехаясь. — Не умеешь, нечего и пробовать.

— Ты просто хреновый учитель, — откашлявшись, сама улыбаюсь своей неопытности. Замечаю, что взгляд Артёма всё-таки оттаял. На меня смотрят так нежно, что дышать становится трудно.

— Лиль… — произносит на выдохе, на пару тонов ниже обычного.

— У меня… — перебиваю, не зная, что Артём хочет мне сказать. Зато знаю, чего хочу я, — родителей всю ночь не будет дома. Придут только под утро.

— Ты меня приглашаешь?

— Выбор за тобой. Сидеть в одиночестве здесь, загоняться, грустить, курить, закидываться алкоголем или…

— «Или». Я выбираю «или».

Ответ правильный. Если убегать от реальности, так вместе.

Глава 29. «Нихрена не просто»

Артём.

Переступаю порог Лилиной комнаты. Испытываю противоречивые эмоции. С одной стороны, мои родственники и связанные с ними новости последних дней. И вроде всё это не особо по моему адресу и не в мою кассу. Я давно сам по себе. Но получается, что загоняюсь именно от того, что «ничто не касается меня» и «никого не касаюсь я». Вот такой метафорический приём. А хочется быть к чему-то причастным. Чувствовать свою важность и нужность.

С другой стороны, Гордеева. Внутри меня распирает от того, что она открывает передо мной свои социальные границы, впускает в своё пространство. В святая святых. В свою спальню. Не удивлюсь, что сюда до моего появления не ступала нога мужчины, если не считать её отца. И от этого меня греет ответственность за оказанное доверие.

Оглядываюсь. Свободного пространства немного. И если учитывать, что комната поделена книжным стеллажом на две зоны, то лично Лилиных метров совсем мало. Аккуратно заправленная в серых тонах односпальная кровать с яркой декоративной квадратной подушкой прижата к стене. Рядом вплотную стоит небольшой рабочий стол, на котором нет захламления бесконечными сувенирами и безделушками, как это часто бывает у девчонок. Единственное, за что может зацепиться глаз — это блестящий позолотой кубок в виде застывшего в движении бегущего атлета.

Лилины способности были удостоены награды? Горжусь. За такие ножки я бы ещё и медальку вручил их обладательнице.