Разумеется, все эти бюджетные излишества вызвали кое-какие досадные и заранее не предвиденные затруднения. Так, появилась пагубная тенденция, когда монеты более высокой пробы, остававшиеся в обращении наряду с выпущенными позже монетами, отличавшимися пониженным содержанием благородного металла, потекли прочь из России. В 1710-х годах стало заметно, что купцы-единоличники повезли за границу серебряные монеты 77-й пробы, а не чеканившиеся теперь монеты 70-й пробы. В силу общей нехватки металла для чеканки монет, крупных доходов за счет выпуска монет пониженной пробы и преобладающего восприятия богатства государства в слитках благородных металлов в суммарном виде определилась текущая российская политика. В частности, она началась с запрета на вывоз за границу частными лицами благородных металлов в любой форме, за исключением небольшого их количества на личные расходы купцов. Уже в 1693 году специальным указом запрещалась уплата таможенных пошлин золотыми, серебряными монетами или альбертусталерами. Указом 1721 года, подкрепленным в 1744 и 1751 годах, а также во время правления царицы Екатерины в 1769, 1782 и 1791 годах, частным лицам категорически запретили вывоз за границу слитков любых благородных металлов. Строгий контроль над вывозом слитков российских благородных металлов и монет из них остался фундаментом политики государства, хотя если обратить внимание на частые повторения экспортного запрета, то закрадывается подозрение в том, что Русскому государству не всегда удавалось проводить ее в жизнь до конца.

Оборотной стороной государственной монополии на обращение драгоценных металлов назовем регулирование их ввоза из-за рубежа. Российские власти настояли на монополизации всего золота и серебра, ввезенного из-за границы задолго до крупного выпуска монет в 1710-х годах. В 1697 году, например, автор петровского указа потребовал, чтобы все такие металлы, ввезенные в Россию купцами, доставляли в государственные конторы для их скупки властями или использовались теми же купцами в качестве средства оплаты таможенных пошлин. К тому же поощрялся ввоз в Россию серебряных ефимков, особенно иоахимсталеров, так как их штамповали для легализации обращения на территории империи, плавили и чеканили новые монеты пробой пониже или, как будет сказано ниже, вывозили в Китай для приобретения чистого китайского серебра или золота. Причем спрос на китайское золото и серебро возник с первых дней русского проникновения в Азию. И Николай Спафарий, и Федор Головин со своим посольством в Китай привезли приглашения китайским представителям посетить Москву, прихватив с собой золото и серебро, которое в Императорском казначействе пообещали у них купить. Будет уместно вспомнить, что казенными обозами в Пекин после 1727 года постоянно перевозилось некоторое количество русских монет, предназначенных для покупки китайского чистого золота и серебра, а также предпринимались попытки обмена товаров или ефимков на их слитки. Обозом Третьякова-Молокова в Россию привезли слитков на 65,4 тысячи рублей, львиную долю которых приобрели в обмен на российские товары, а в следующий — обоз Молокова — взяли с собой больше 168 пудов ефимков стоимостью 114 893 рубля, но, по дошедшей до нас информации, второй обоз оказался не таким успешным, как предыдущий. Участники последующих казенных обозов, скорее всего, тоже приобретали китайские слитки благородных металлов, хотя, по всей вероятности, в меньших количествах, так как китайцы стали проявлять осмотрительность по поводу их вывоза за рубеж.

К 1720-м годам в русском казначействе возникла острая нехватка драгоценных металлов, ставшая результатом мощного выпуска новых монет, которая и поспособствовала ослаблению ограничений на ввоз в страну золота и серебра частными лицами. Уместно напомнить, что одновременно происходили либерализация многочисленных запретов в сфере частной торговли и предоставление доступа купцов-единоличников ко многим товарам экспортной категории, прежде припасавшимся для государства. Вся беда стояла в том, что «золотая лихорадка» 1710-х годов не принесла открытия новых месторождений золота и серебра, достаточно богатых для удовлетворения выросших потребностей России в металлических деньгах. Соответственно, для казначейства и монетного двора повысилась важность слитков и монет из благородных металлов иноземного происхождения. Государственные миссии и коммерческие предприятия, такие как пекинские обозы, как мы уже убедились, не приносили такого металла в достаточном количестве. Единственным приходящим на ум сановников решением виделось поощрение частной инициативы на ввоз золота и серебра одновременно с Востока и Запада. Однако одновременно требовалось приложение всех усилий, чтобы эти металлы не прошли мимо хранилищ казначейства. В 1723 году ввоз в Россию золота и серебра объявлялся освобожденным от внесения таможенных пошлин. Единственным условием при этом ставилась передача купцами всего ввезенного благородного металла на монетный двор в обмен на русские монеты. Нарушение такого условия каралось смертной казнью. Даже это условие пришлось отменить четыре года спустя, так как потребовался новый, причем в разумной мере радикальный побудительный мотив для купцов везти в Россию большее количество иностранных монет со слитками благородных металлов и меньше иноземных товаров. С июня 1727 года купцам-единоличникам разрешили официально продавать ввезенное золото и серебро частным лицам на территории России.

Ни одно из данных предприятий не послужило решению углубляющихся в 1730-х годах валютных проблем Российского государства. В казначействе наступил предел, после которого не оставалось больше возможности выпускать металлические монеты в тех же крупных объемах, которые выпускались в предыдущее десятилетие. Нельзя было и заставить руководство монетного двора изъять из обращения значительные количества монет с пониженным содержанием благородного металла, так как у государства отсутствовало на руках нужное количество такого металла для покупки медных денег. Казначейство обнищало, и остро назрела реорганизация российской денежной системы. В 1730 году образовали специальную комиссию, состоявшую из государственных сановников (А.И. Мусин-Пушкин, В.Н. Татищев и т. д.), с одной стороны, и купцов-единоличников (Соловьев, Евреинов и т. д.) — с другой, которой поручили поиск средств изъятия из обращения, прежде всего, практически обесценившейся медной денежной массы. Совсем скоро обнаружилось, что ни одного ясного решения, с которым все могли бы согласиться, не существует. Однако в 1731 году из этой комиссии все-таки поступило предложение о выпуске новой медной монеты, отчеканенной по курсу 10 рублей из пуда меди, которую намечалось обменять на медные деньги, уже находящиеся в обращении, отчеканенные по 40 рублей из пуда. Убытки казначейства от такой операции оценивались в крупную сумму где-то 2,5 миллиона рублей, и от данной затеи без особой проволочки отказались.

Не меньшее внимание уделялось серебру. В то время все серебряные монеты носили одну 77-ю пробу, и во исполнение декретов 1731 и 1734 годов в казначействе начали изъятие из обращения всех серебряных денег, выпущенных за первые два десятилетия XVIII столетия. Целью при этом ставилась переплавка их по стандарту новой пробы. Изъятие из обращения и перечеканка серебряных монет продолжались несколько десятков лет. За счет этого казначейству перепал некоторый доход, хотя, если верить выводу С.М. Троицкого, теперь уже не получится определить с достаточной точностью, насколько крупным тот оказался. Зато совершенно определенно можно утверждать, что казначейству никак не удавалось избавиться от затруднений, что по-прежнему перед ним стояла нерешенной задача полного изъятия медных денег из обращения (причем сделано это так никогда не было, наоборот, медных денег в обращении становилось только больше) и что чистого серебра ему хронически не хватало. Именно в контексте таких валютных затруднений следует рассматривать усилия Российского государства, направленные на приобретение серебра (и время от времени еще и золота) на китайских территориях.