Биглс свернул в коридор, уводящий на третий этаж. Ну правильно, человек в сортир захотел. Прижмет, так поневоле станешь странным.

Рон отвернулся от мониторов и распечатал новую пачку «Orbit». Ну и денек выдался: башка с утра трещит, точно с похмелья, а ведь трезвый, что обиднее всего! Наверное, перепады атмосферного давления. Это чертово правительство только опыты и умеет проводить на живых-то людях. Опять небось из пушек облака разгоняли. Ученые, етить их... И, вообще демократы, республиканцы – не один ли хрен? Что меняется, кроме символики? Впустили в страну шваль всякую, будто у нас своих засранцев мало!

Рон присел десять раз и почувствовал, что вспотел. «Ну вот, – разозлился Рон, – раньше такой хрени не было!»

Развернувшись к мониторам, охранник плюхнулся в рабочее кресло.

Где там этот Боб? Что у него, запор?

Биглс упорно не показывался. Там, на третьем этаже, были три студии записи, занимающиеся размножением лицензионных дисков. Все делалось по старинке. Каждый диск нарезался через общую систему, проходил тест, проверялся на компьютере и только потом по ленте уходил в расфасовочный цех. С играми вообще-то возни не было, но этот Боб да еще Том Харрисон – это же такие зануды! Немцы они, что ли? Все им качество подавай. Игра, она и есть игра.

Боб упорно не возвращался.

На третьем этаже два дня назад перемкнуло всю цепь камер слежения. Техник оказался в отпуске, ну и отложили ремонт на неделю. Все равно туда иначе чем через лестницу не попасть, а на решетках окон – сигнализация. Все под контролем. Ну, или почти все.

Да где этот Биглс? Ну ладно, облегчился. Ну зашел, полюбовался, как нарезаются диски. Но что там еще делать?

Вдруг с третьего этажа поступила информация о сбое в работе программы головного компьютера.

Рон нажал на кнопку горячей линии связи:

– Ричард, тут сбой на третьем этаже.

– А-а-а! Мать вашу! – донесся ответ. – Чего там пишут?

– Критическая ошибка, программа будет свернута.

– Дерьмо! – смачно выругался невидимый Ричард. – Слышь, Рон, оставь сообщение, не закрывай. Чертова железяка, она же нам сейчас всю партию дисков запорет.

– Ричард.

– Ну что еще?

– Тут Боб на третий этаж прошел.

– Ну, Рон, ты как маленький. Не станет же он в нашу работу вмешиваться. Он от игры проценты имеет, а мы с тобой – только оклад.

– Это я так, к слову, – смутился Рон. – Да вон, Боб обратно катит.

И тут раздался взрыв.

Рон впервые за последние десять лет так сильно перепугался.

Взрывы – это только в кино. На самом деле ничего такого в Америке просто не может быть. Ну, «мочат» там друг друга китайцы всякие, самураи, русская мафия. Но это где-то там, за океаном.

Изображение на мониторах дрогнуло. С потолка посыпалась штукатурка.

Рон нажал на кнопку общей тревоги. Противно взревела сирена. В коридоры повыскакивали обескураженные люди.

Грохот повторился. Что за черт? Неужели террористы? На кой хрен исламистам развлекательная индустрия? Ну грохнули самолет в место массового скопления народа, ну взорвали пару престижных зданий, но в этом-то хоть смысл есть! А на заводе людей всего с три сотни наберется – не больше. Чушь какая-то.

– Общая тревога! – закричал Рон в микрофон. – На третьем этаже взрыв, возможно из-за короткого замыкания. Опасность пожара! Всем покинуть территорию завода.

Боб убегал вместе со всеми. Интересно, что он там все-таки делал? Может быть, что-то улучшить хотел, но ведь он программист, не мог же он в самом деле задать неверные параметры. Он же с каждой матрицы проценты имеет. Наверное, зашел, а там уже все полыхает.

Раздался третий взрыв, и потолок рухнул. Но Рону уже было все равно. Он тупо смотрел прямо перед собою. Не выдержало сердце.

– Раддар, и тебе не стыдно? – Аррах покачал головой.

– За что? – удивился Раддар.

– За топорную работу.

– Это был самый оптимальный вариант, – обиделся компьютер.

– А что потом? – Аррах принялся нервно барабанить пальцами по столу. – Люди уже вовсю играют.

– Но не в Екатеринбурге! – возразил Раддар. – Я уже разработал антивакцину. Распылим её над городом – и делу конец.

Аррах зевнул:

– Что-то меня в сон клонит. С чего бы это?

– Отключение чипов от батарей питания просто так, без последствий, никогда не проходит, – ехидно заметил Раддар. – Жди еще головокружения, тошноты и прочих прелестей жизни.

– А что со складами?

– Ну, в России преступная халатность, ведущая к пожарам, – норма жизни.

– А в других странах?

– Знаешь, в Америке и Китае обнаружились шутники, которые подогнали к складам фургоны, которые почему-то проехались по нашим играм. Простая случайность. Три десятка фирм разорились. Но это мелочи, по сравнению с пожарами, ты не находишь?

– Сколько матриц с играми на руках?

– Я понял твою мысль, Аррах, но изъять все диски пока невозможно. Впрочем, над Россией я выставил локальный зонд. Зараза не пройдет! И все люди, которым сделали прививки, тоже автоматически попали в мою базу данных. И месторасположение всех дисков известно.

– Ну, не томи.

– Матрицы, они такие хрупкие. Они так часто падают и разбиваются. А еще эти скоростные CD-ромы в последнее время просто рвут игры на части. Вот у детишек-то будет горе.

Ярлык «Опыт 1»

Пиррий всегда говорил Шеллешу, что людям нельзя доверять ни в чем и никогда. Эмоции делают землян не просто уязвимыми, но трусами, дезертирами, паразитами и предателями. Там, где клон просто геройски погибнет, человек изо всех сил будет пытаться спасти свою шкуру, продавая врагам все известные ему тайны. Пиррий собственными глазами видел один из священных талмудов Земли. Она так и называлась: «Библия», что в переводе на нормальный язык означает «собрание книг». Люди там в «Писании», чтобы просто спасти себя от гнева вельмож, говорили, что их жены – сестры им, и тем самым откупались телами своих женщин от возможных гонений. И это был не единичный случай подлости. Пиррий не понимал, как можно отказываться от права на собственность, будь то малая планета или жена. Пиррий никогда ни от чего не отступался. Накопление любых благ – это то, что может удержать жителей Империи от всевозможных бунтов. А если земляне могут позволить себе походя жертвовать семьями – что им интересы Веррева? И потом, принимать на службу существо с интеллектом, не дотягивающим даже до пятидесяти процентов, – это даже не извращение, а глупость. Это все равно что младенцу сказать: «Ты генерал. Твое первое задание – встать на ноги, помочиться не под себя и сказать: „Да здравствует Шеллеш!“ И почему барон никак этого не понимает?