Боли не было, вместо нее пришел страх. Панический, нарастающий с каждой секундой.

Так быть не должно!

Но так было.

Заставка была незнакомой.

На фоне шастающих флайеров и дирижаблей появилось вполне нормальное человеческое лицо:

– Привет, Боб! Я тут к тебе по делу. Меня зовут Раддар.

«Это шутка кого-то из программистов по отделу», – догадался Биглс, но пошевелиться все равно не мог.

– Твое дело лежит в ЦРУ.

Боб побледнел:

– Черт, какое дело?

– А ты напряги мозги, – усмехнулся человек на экране. – Помнишь Сэма?

Еще бы не помнить! Сто тысяч баксов на дороге не валяются!

– Так вот, он – русский шпион. И разработка якобы твоей игры снабжена импульсом, ну, скрытым кадром. Понял?

Боб сглотнул. Чего уж тут не понять? Скандал с дурацкими японскими мультиками, когда сотни детей вдруг вошли в ступор, время от времени очень любили муссировать в прессе. Надо же, эти хитрые коммунисты и до цифровой индустрии дотянулись! Можно было догадаться, но сто тысяч долларов... Это ведь ощущение свободы, эти деньги – залог того, что в любой момент можно сказать Харрисону: «Прощай, крошка! Я буду по тебе скучать», нужно только момент выждать получше, когда в компании начнется аврал и работников станет катастрофически не хватать. Подсолить жизнь этому ублюдку на прощание. И все равно, откуда взялись деньги. Но если уж ЦРУ знает, то дело дрянь.

– Сколько у меня времени?

– Ты что, линять собрался? – Человек засмеялся. – Зачем? Твои данные есть уже на всех пограничных постах. Как только ты покинешь пределы штата, ты этим самым во всем признаешься.

– Не тяни!

– Пока у ЦРУ нет доказательств, но скоро они появятся.

– Что же делать, черт тебя подери?

– Ты выпустил в мир заразу, ты её и уничтожь.

– Но как? – Биглс весь затрясся.

– Выкупи диски и разбей. Что проще-то? Или, если денег жалко, взорви склады. Останови производство, сверни программу.

– Ты это, в своем уме? Программу свернуть. Да знаешь, что за это будет?

– Ты не понял: игры программируют ненависть к Америке.

Боб сглотнул:

– Ну и что?

– Ты хочешь жить в коммунистической стране?

Биглс растерялся.

– Давай пиши письмо Харрисону, что в игру один из твоих недоброжелателей вмонтировал вирус, пожирающий системные файлы и личностную информацию. Мол, ты это обнаружил только сейчас.

Боб мотнул головой. Да, это был бы умный шаг. Тогда все можно свалить на шефа: мол, сам обнаружил, предупреждал...

Лицо исчезло с монитора. Пальцы Боба сами нажали на закладку с адресом компании.

Срочно.

Мистеру Тому Харрисону.

В игре «Summer House» обнаружен вирус, поражающий системные файлы и папки пользователей. Мой персональный компьютер «глючит» и показывает источник заразы. Прошу немедленно остановить выпуск дисков и изъять их из магазинов. Я согласен выкупить все игры по номинальной цене.

Боб Биглс.

Через минуту пришел ответ:

Боб,

позвони врачу.

Том.

Биглс потер переносицу и отправил новое сообщение:

Мистеру Тому Харрисону.

Не валяй дурака. Протестируй игру на антивируснике.

Боб.

Конечно, Биглс подозревал, что эта уловка не пройдет, но попробовать стоило.

Минуты через три пришел ответ:

Боб!

Ты сучье отродье! Вся внутренняя сетевая система корпорации полетела ко всем чертям. Ты уволен! Я возбуждаю против тебя уголовное дело!

Том.

Боб усмехнулся и посмотрел обратный электронный адрес. Надо же, Харрисон и правда отправил свое письмо из соседнего здания. Что творится, черт подери? Проходила же эта долбаная игра все тесты, как без этого, – и вот тебе раз. Неужели скрытый вирус, просыпающийся через инкубационный период? Додумались-таки, изобрели...

Биглс отпрыгнул от монитора и оделся. Спину жгло излучение компьютера. Бобу все время казалось, что за ним наблюдают. Неприятное, надо сказать, ощущение, противное. Точно по телу ползают слизни. Бр-р-р!

К черту все! К черту!

Биглс схватил дипломат с деньгами и бросился прочь из квартиры.

Аррах проснулся часов в двенадцать:

– Раддар, ты почему меня не разбудил?

– А зачем? – Компьютер оставался безучастен.

– Что значит зачем? – Аррах встал и прошелся по комнате.

– В последнее время, – сухо заметил Раддар, – я замечаю все больше и больше тревожных симптомов. Зачем было рисковать собственной жизнью при моем отключении? Это алогично, нерационально. С тех пор как мы взялись изучать землян, ты, Аррах, начал двоиться. Иногда ты злишься без причины вместо того, чтобы сесть и просчитать варианты развития событий. Это крайне неразумно. Мне кажется, что экспрессии ты научился у людей, а чувства – это всего лишь мир иллюзий и самообмана. Люди хотят заблуждаться и верить, но ты-то, Аррах, ты же знаешь истину, ты можешь её вычислить. Только кому она нужна, эта истина? Это ведь всего лишь чувство высшей справедливости, и не более того, примитивное, как всякое чувство вообще.

– Чего это ты вздумал меня воспитывать?

– Воспитаешь тебя, как же! – буркнул Раддар. – Скорее Империя рухнет, нежели Аррах поменяет свое мнение.

– Ты не справедлив.

– Я не умею быть милостивым и справедливым, – проворчал компьютер. – А еще всепрощающим и добрым. Я работаю по четко заданным программам, как и все.

– Ладно, давай мириться. Что ты тут без меня делал?

– Аркафе бочками дул, резался в префиинрерганпол.

– А если серьезно?

На мониторе всплыла картина.

* * *

Завод работал в привычном режиме. Рон сидел за пультом управления и курил. Проклятая работа! За чем тут следить? Пялься, как идиот, в мониторы целыми днями! А от сидячего образа жизни, между прочим, искривление позвоночника бывает да ожирение развивается.

Но что это? Какого черта опять приперся этот придурок Боб Биглс? Что ему все неймется? Рон выплюнул жвачку в мусорную корзину и приподнялся из-за пульта управления, потянулся: «Автор гребаный! Разработчик. Видали мы таких белоручек!»

Монитор показывал путь Боба.

Что-то было не так. Обычно Биглс заходил к шефу, курил свою сигару, цедил виски, а потом уже поднимался сюда, в диспетчерскую, хлопал Рона по плечу и говорил: «Скоро весь мир будет у наших ног!» А сегодня Боб озирался и к шефу идти явно не собирался. Странно все это. У Рона возникли смутные не оформившиеся подозрения.