– Что же тебе мешало, детка?

– Отец, – сказала она. – Он запретил мне встречаться с тобой.

– С чего бы? – я изобразил удивление.

В другом месте, в другое время, в другом состоянии, я с удовольствием послушал бы про их семейные разборки, но сейчас мне лишь хотелось прислонить голову к чему-нибудь твердому и поспать.

– Это я тогда чуть не убила тебя.

– Когда именно? – я едва удержался, чтобы не зевнуть. Навскидку припоминалось минимум три случая, когда я был на волосок от смерти.

– Когда ты напал на него. Ты знаешь о том, что ты чуть не убил его? – она подошла ко мне и, схватив за ворот рубашки, притянула к себе. – Это я натравила на тебя Скарабеев. Как же мне жаль, что ты тогда не сдох, – почти прошипела она. – Ты знаешь, что сказал мне отец? Он сказал, если хоть волос упадет с твоей головы, он оторвет мне голову. Ты слышишь, мою голову! Ради тебя он готов убить даже меня! Кто ты такой, Вальтер Рит? – я не отвечал, разглядывая узор на ее зимнем пальто. – Кто ты такой? – закричала она и со всей силы ударила меня по лицу.

Я полетел на пол вместе со стулом. Послышался хруст. Не уверен, что это было на самом деле – стул или мои конечности. Повторяя свой вопрос, на который я не мог дать ответа, Катаржина принялась колошматить и трясти меня. Похоже, у девочки разыгралась истерика, и неизвестно чем бы все закончилось, если бы первый, тот, который был одет в кожаную куртку, не стащил с меня Катаржину и не начал успокаивать ее.

– Он нам нужен.

– Мы еще поговорим, – все еще кипя от злости, Катаржина развернулась и вышла из гаража.

Тот, который в куртке, поднял меня и, проверив веревки, взял молодого под руку, который стоял рядом, прислонившись к стенке.

– А ты, – он ткнул в меня пальцем, – без всяких там штучек.

Свет погас сразу же, как они ушли. Я погрузился в полную тьму, но вскоре глаза привыкли, и я стал различать полки с инструментами вдоль стен. Полки прыгали и двоились, а голова была словно набита стекловатой. Пошевелился, веревки больно врезались в тело. Всего лишь немного магии и я буду свободен. Но надолго ли? Пять, десять секунд, прежде чем когорты Штайнберга нагрянут сюда. Поэтому никакой магии. Сжав зубы, я начал раскачивать стул. Спустя несколько мучительных минут и без того сломанный стул был доломан, и я выпутался из веревок.

Когда свет из маленького пыльного окошечка посветлел, они вернулись. Я ждал их. На этот раз их оказалось трое и, к счастью, с ними не было Катаржины. С этой бестией я бы точно не совладал. Мне жаль, что они бесславно умерли тем зимним утром, но они не дали мне другого выбора. Старательно заметя следы преступления, я покинул гараж. На улице разыгралась нешуточная метель, я всю ночь слушал ее завывания. Поглубже закутываясь в снятую с убитого куртку я шел против ветра по обледенелой дороге. Я почти привык к боли. Ветер трепал мои волосы, но я улыбался. Как всегда против ветра, против всех и всем назло.

Татьяна, моя бывшая домработница, открыла не сразу. Я еле стоял на ногах и едва не упал, но успел схватиться за дверной косяк. Она помогла мне добраться до дивана в гостиной и скрылась на кухне. На столике рядом с диваном лежали нитки и наполовину вышитая распашонка. Уже через пять минут, я сидел, закутанный в старый плед, и пил горячий чай с лимоном. Я уже и забыл, когда последний раз простужался. Татьяна заботливо растирала мои обмороженные уши.

– Что за люди поселились в вашей квартире! – говорила она. – У свиней в свинарнике и то чище. Вы так внезапно уехали.

– Мне пришлось, – ответил я. – Я и сам не собирался. Спасибо, что приняли меня накануне Нового года, у вас, наверное, и без меня забот хватает.

– Да, ничего, – благодушно улыбнулась она. – Вечером я уеду к сыну, а вы можете остаться.

– Сегодня вечером я должен быть в другом месте, – запрокинув голову, я посмотрел на нее.

– Но куда же вы пойдете в таком состоянии! – в ее голосе чувствовалось неподдельное сострадание. – На вас же места живого нет!

– Это не проблема, конечно, если вы поможете мне. Мне нужна теплая одежда, темные очки и вот эти лекарства, – я взял с журнального столика газету и, оторвав от нее край, написал на обрывке несколько названий. Я протянул листок Татьяне. Несколько безобидных анальгетиков в сочетании давали мощное средство, которое активно использовалось в подпольных бойцовских клубах на Кубе, где часто устраивались кровавые зрелища для народа. Их бойцы никогда не испытывали боли, правда и жили они недолго, но зато их последние часы и минуты были абсолютно безболезненными.

– Не слишком ли много? – спросила она.

– К вечеру я должен быть на ногах, – твердо сказал я. – А если все пойдет так, как я задумал, то Новый год для меня не наступит.

Я не видел ее лица, но знал, что в ее глазах ужас.

– Деньги в куртке, – я закрыл глаза и лег на диван. Меньше всего на свете мне хотелось объяснять этой доброй женщине, что менее чем через двое суток мне предстоит встреча с тем, кого люди издавна именуют Дьяволом, и что сам я не кто иной, как окончательно спятивший камикадзе.

Я свернул в переулок и огляделся по сторонам. В этот раз за мной никто не следил, и я был один. В тусклом свете фонарей я нашел канализационное отверстие, куда скинул Хранитель Душ. Присел на корточки и, еще раз оглядевшись, взялся за крышку люка и открыл его. Я даже не успел понять, как оказался на холодном мокром полу, на самом дне канализационной ямы. Я приподнялся на локте и тряхнул головой. Низкорослые, сутулые, с маленькими черными глазками и похожими на крысиные мордочки лицами создания обступали меня со всех сторон. В руках они держали факелы. Крысы. Мороз пробежал по моей коже. Это было куда хуже вчерашних охотников за головами. Один из них вышел вперед и подал мне руку. Я был озадачен, но, тем не менее, взялся за шероховатую, покрытую редкими серыми волосами руку. Я встал и, отряхнувшись, выпрямился.

– Вы удивлены? – спросил тот, который подал мне руку.

– Крысы всегда были дружны со Штайнбергом, – сказал я, все еще ожидая нападения.

– Никогда, – возразил другой. – Повелитель уничтожил бы нас, если бы мы сопротивлялись, потому что вы не дружили с нами, как с Волками.

Я молчал, не зная, что ответить. Среди всех представителей Темных сил, я больше всех ненавидел Крыс.

– Мы поможем вам свергнуть его правительство! – крикнул кто-то, и со всех сторон послышались одобрительные возгласы.

– Но я не собираюсь свергать Правителя, – в подземелье раздался изумленный ропот. – Я хочу помешать его планам, но мне не нужен трон, – повисло напряженное молчание.

– Что бы вы ни задумали, мы с вами, – сказал, наконец, первый, по-видимому, самый главный из всех.

– Благодарю вас, – я крепко пожал его руку.

Крысы, сами того не подозревая, помогли реализовать мой план. На двое суток они стали моими руками и ушами. Я знал обо всех передвижениях Штайнберга. Я знал о том, что «Самум» снова открыт и принимает гостей. Я знал о том, что Адриана больше не работает там, но живет в квартире Рива Рейвена в Виноградах.