На пороге появилась мама. Она улыбалась и была слегка растрепана, но когда она увидела меня, улыбка исчезла с ее лица, и она застыла на месте, сжимая в руках кухонное полотенце. Слова комом застряли в моем горле. Она подошла ко мне. Она не сводила глаз с моего лица. На ее лице читалось подозрение, сомнение, радость. Она протянула руку и вытерла слезу с моей щеки. Потом обняла меня и тихо заплакала. Подобных нежностей в семье Ротфельсенов никогда не водилось. Энхен стояла рядом, прислонившись к стене и по-прежнему прижимая к себе пакет с фруктами. По ее щекам катились слезы. Из гостиной выбежал ребенок и остановился. Следом за ним с веселыми криками вылетели еще двое и замолчали, сгрудившись в кучку и глядя на нас. Пару мгновений спустя из гостиной вышел мужчина. Он был примерно моего возраста и носил очки. Видимо, это и был тот самый Роберт, о котором говорила Анна, но он не казался мне знакомым. Зато Роберт узнал меня и в недоумении уставился на Анну.

Они провели меня в гостиную и усадили во главе праздничного стола. Ужин проходил в полном молчании. Я был не в силах произнести ни слова. Буквы в голове не складывались в слова. Я вглядывался в лица в окружавших меня людей. Мать почти не изменилась за эти годы, просто стало больше морщин. Отец же наоборот стал совсем неузнаваем. Он стал сутулиться, его темные волосы кое-где уже затронула седина. У меня были его глаза, голубые, холодные. Я разглядел Энхен. Она больше не была той нежной и хрупкой девочкой, в которую я влюбился. Она немного набрала вес и, чтобы скрыть это носила какой-то бесформенный свитер, который только добавлял ей лишних килограммов. Ее муж сидел рядом с ней. С его очками, он очень сильно напоминал Юджина. Правда, был выше ростом раза в два. У них было две дочери, лет пяти и немного помладше, и маленький сын, который вот-вот начал ходить. Все они были невероятно похожи на Энхен.

Они с любопытством разглядывали меня. Мое лицо, волосы, одежду. Когда я встречался с ними взглядом, они отводили глаза. Я видел, что они хотят задать мне массу вопросов, но они молчали. Даже дети вели себя особенно тихо.

– Предлагаю тост, – сказал, наконец, отец, – за возвращение нашего блудного сына, – он встал и поднял бокал.

Все посмотрели на него так, словно он сказал неудачную шутку. Все, кроме меня. Я тоже поднялся.

– За мое возвращение, – я словно со стороны услышал свой чужой хриплый голос.

– За возвращение, – подхватила Анна.

После третьего или четвертого бокала ко мне вернулся дар речи, и напряжение спало. Я заметил, как все вздохнули с облегчением. Готов поспорить, они подумали, что с моей головой не все в порядке. Вскоре детей уложили спать, но разговор продолжался до глубокой ночи. Я рассказал им о том, как добрался до Гамбурга, а там устроился в порт разнорабочим, и как-то так сложилось, что я оказался в Колумбии, где и прожил все эти годы. Не знаю, поверили они в мою историю или нет, но в ней было больше правды, чем я мог себе позволить рассказать им.

После ужина я поднялся в свою комнату. Родители и вправду ждали меня, моя старая комната была свободна. На кровати, в квадратике лунного света, пожав под себя ноги, сидела старшая дочь Анны. Я остановился на пороге. Неужели память подвела меня, и я ошибся дверью? Но девочка прошептала:

– У меня есть кое-что для тебя.

Я подошел к кровати и опустился рядом с ней на колени. Она взяла меня за руку и вложила что-то маленькое и холодное в мою ладонь.

– Это передали тебе эльфы, – также шепотом сказала она.

– Откуда ты знаешь эльфов? – шепотом спросил я и обернулся на незакрытую дверь.

– Они живут в пруду у леса. Они знали, что ты приедешь. Мы все тебя ждали.

Я поглядел вокруг, но уточнять, кто это «все» не стал.

– Мама не верит в эльфов, – грустно сказала девочка.

– Никто в наши дни не верит в чудеса, – я пожал плечами. – А теперь пора спать, малышка.

– Но я не хочу спать! – возразила она.

– А вот дяде Вальтеру надо выспаться, – я зевнул. – Завтра очень рано вставать.

– Спокойной ночи! – она обняла меня и выбежала из комнаты.

Я посмотрел ей вслед и раскрыл ладонь. Маленький кулончик блеснул в лунном свете. Древо жизни. Улыбнувшись, я расправил тонкую серебряную цепочку и, приложив кулон к губам, надел его на шею. Магия эльфов не защитит от Штайнберга, но поможет добраться до него незамеченным, а это уже неплохо в моем положении.

Я поднялся с колен и огляделся вокруг. На столе все еще стоял мой стакан с карандашами, и лежала пачка бумаги, на которой я рисовал свои комиксы. Мои учебники стояли на полках, там же где я их оставил. Все старые вещи были на месте, но к ним добавилось множество новых: книги, тетради, фотографии в рамках, постер какого-то наверняка известного бойз-бенда. На одной из фотографий были мы с Санни. Я не помню у себя такой. На ней нам было по четырнадцать, и мы стояли на крыльце школы. Справа и слева от нас стоял еще кто-то, но их обрезали, и остался только кусочек рукава и чья-то сумка. Я вглядывался в фотографию, пытаясь вспомнить, когда и зачем она была сделана.

– Завтра ты снова исчезнешь? – услышал я голос и обернулся. В дверях стояла Энхен.

– Я не могу ничего обещать.

Она вошла в комнату и осторожно закрыла за собой дверь.

– Я столько часов провела в этой комнате, вдыхая твой запах, вчитываясь в твои комиксы… Я ведь влюбилась в тебя почти сразу, но и не подозревала, пока Санни не сказал мне…

– Санни?

– В конце февраля, – она присела на край кровати, – он пришел ко мне домой. Он был такой странный, как будто его кто-то преследовал, и рассказал о твоих чувствах. Он просил меня, чтобы я позаботилась о тебе. Он как будто знал, что с ним что-то произойдет. Недели не прошло, как его сбила машина…

Она закрыла лицо руками и замолчала.

– Я чувствовала себя такой виноватой за то, что ты ушел из дома…

– Но почему?

– Я оттолкнула тебя. Я думала… Я хотела… Но было слишком поздно, – из ее глаз покатились слезы.

Я присел рядом с ней на пол.

– Ты не виновата ни в чем, – сказал я. – Просто держать тебя за руку, было для меня тогда высшим счастьем, но у судьбы на меня были другие планы, – я взял ее за руку. – Я очень благодарен тебе за то, что ты оказалась здесь, что ты поддержала в трудный момент моих близких, что ты опубликовала комикс…

– Ты знаешь об этом? – удивленно спросила она.

– Его продавали по всей Европе и даже за океаном, – усмехнулся я.

Так или иначе, мне суждено было стать знаменитостью.

– Я хотела, чтобы все гордились тобой, – тихо сказала она. – Нам с мамой пришлось немало побегать, чтобы опубликовать его.

– Вам с мамой?

– Знаешь, а ведь она очень любит тебя.