— Я поговорю с ними, и загляну к тебе позднее, — произнес он и вышел наружу.

— Все могут идти по своим делам, — громко проговорил Айзек, стоя на пороге дома тетушки Дениз. — Как только чужестранка очнется, мы сможем выяснить кто она.

Народ взволнованно загомонил, зашумел.

— Это правда, что она выжила после Посоха Хорала? А как она попала в пустошь? — люди сыпали вопросами.

— В свое время мы все узнаем, а сейчас прошу всех разойтись, — терпеливо ответил Айзек.

Основная масса жителей, прибежавших посмотреть на чудом спасшуюся незнакомку, начала расходиться, но многие медлили, надеясь узнать хоть какие-нибудь подробности.

— Не нужно здесь стоять. Идите работать! — более настойчиво повторил командор.

Немного помявшись на месте и поняв, что ничего нового они не узнают, люди стали расходиться по своим делам. Уверенным шагом Айзек отправился к себе. Навстречу ему попались двое. В одном из них он узнал кузнеца Роба Мериддина, невысокого, коренастого мужчину тридцати пяти лет. Его было легко опознать по лишенной растительности голове и сломанному носу. Этим Мериддин снискал себе прозвище Льдина. Рядом с ним стоял Фрэнк Кэлли, долговязый мужчина в куртке военного типа. При появлении командора оба обернулись.

— Ты что-то хотел, Роб? — спросил Айзек.

— Тут такое дело, — замялся мужчина.

— Ну, говори, чего уж!

— Народ интересуется, — Роб оглянулся, словно ища поддержки у напарника, и тот в ответ активно закивал головой. — В общем, будешь ли ты участвовать в турнире?

При этих словах глаза командора Васельгаара расширились от удивления.

— Роб, я не знаю, о чем ты тут толкуешь, — разозлился он. — Неизвестно еще выживет чужестранка или нет, а ты уже собираешься устраивать турнир.

— Так, я чего… — начал заикаться Роб. — Я просто так спросил. Все знают, если за дело взялась тетушка Дениз, то скоро больная пойдет на поправку.

Айзек глянул на друга, и тот резко осекся, увидев рассерженное лицо друга.

— Когда незнакомка поправится, пусть сама решает, быть турниру или нет, — бросил командор и поспешил к своему дому.

Разговор с Робом вывел его из себя. Айзек и сам не понял, почему так вспылил. По законам Васельгаара женщина или девушка не должна была надолго оставаться свободной во избежание конфликтных ситуаций. Мужчины устраивали в ее честь турнир, на котором показывали свою силу и отвагу. На празднике женщина обязана была выбрать себе спутника жизни. Не он придумал эти правила, не ему было их изменять, но…

Стоило ему увидеть незнакомку, как внутри что-то дрогнуло. Словно в лицо ему подул свежий морской бриз, подарив долгожданный глоток прохлады. После смерти супруги это была первая женщина, вызвавшая в душе столько эмоций.

Ночью он долго ворочался и не мог сомкнуть глаз, вспоминая чужестранку. Как только часовщик ударил в колокол, возвещая о наступлении нового дня, Айзек тут же поднялся, наспех привел себя в порядок и отправился в домик целительницы.

Он и сам не мог понять, почему его так поразило выражение трогательной беззащитности на лице незнакомки.

— Ну как она? Приходила в себя? — спросил он с порога, заметив у кровати больной тетушку Дениз.

Целительница щедро накладывала на ожоги чужестранки чудодейственную мазь, изготовленную из особого светящегося мха, росшего в темном и мрачном тоннеле, который уходил глубоко под землю.

Вымытые белокурые волосы незнакомки были заботливо заплетены в косу. Из-под покрывала виднелись не обгоревшие лохмотья, а вышитые рукава и ворот выбеленной рубахи. Она была бы очень красивой, если бы не уродливые красные волдыри по всему лицу, шее и рукам.

Заметив гостя, тетушка Дениз поспешила отгородить кровать самодельной раздвижной ширмой.

Айзек прошел в другую комнату и стал ждать, когда появится целительница.

— Чужестранка очнулась, но еще очень слаба, — произнесла тетушка Дениз, показавшись в дверях. — Ожоги постепенно затягиваются, но у нее останутся глубокие шрамы. В этом случае я бессильна.

Женщина с сожалением развела руками.

— Понятно, — протянул командор. — Она что-нибудь рассказала о себе? Как ее зовут? Откуда она?

— Ей больно говорить, поэтому я велела ей молчать, — произнесла тетушка Дениз. — Но это еще не все. Наша гостья беременна.

— Вот как! — брови Айзека удивленно подпрыгнули. — А где же отец ребенка? Судя по одежде, чужестранка принадлежит к знатному роду.

— Возможно, от отца ребенка она и скрывалась в пустоши, — проговорила тетушка Дениз.

— Ты хочешь сказать, что она по доброй воле сюда пришла? — ошарашенно уставился на женщину Айзек. — Но как? Неужели она прошла через Сферу?

— Она сильный маг, но ее резерв истощен. Мне кажется, что она действительно прошла через портал, — произнесла целительница.

— Я думал маги, открывающие порталы — это старинная легенда.

— Выходит, что нет, — ответила женщина, пожав плечами. — Но на твоем месте, я бы пока об этом не стала распространяться. Кто знает, как отреагируют люди на эту новость.

Айзек согласно покачал головой.

— Думаю, ты права, — протянул он. — Я поговорю с ней, когда она окончательно выздоровеет. А пока о том, что ты сейчас мне рассказала, никому ни слова.

Темница королевского дворца

— Леон де Брасс! — окрик стражника вывел узника из глубокой задумчивости.

Заросший многодневной щетиной Лео поднял глаза и равнодушно повел головой. Держась одной рукой за стену, он медленно встал и посмотрел в сторону открытой двери.

— Выходите, — громко произнес тюремщик, обращаясь к нему.

— Куда его? Неужели к господину палачу? — дрогнувшим голосом спросил старик в холщовом балахоне.

— Не твоего ума дело, — бросил стражник, попутно толкнув узника в спину.

Тюремщик вел арестанта по извилистому темному коридору к маленькой двери, ведущей на задний двор.

Зажмурившись от яркого света, Лео остановился, внезапно почувствовав, как слабеют узлы на его запястьях. Через мгновение руки уже были свободны. Он оглянулся и удивленно посмотрел на охранника.

— Идите! Вас там уже ждут! — бросил стражник, повернулся и медленно пошел в обратную сторону.

— Лео! — послышался знакомый голос.

У самого входа ждал генерал Труесау.

— Ну, наконец-то! Теперь вы свободны! — загремел его зычный голос. — Все нелепые обвинения с вас сняты.

Маркиз смотрел на него ничего не понимающим взглядом.

— А отец? Его тоже освободили? — спросил он с надеждой в голосе.