– Все так говорят.

– Вам хорошо рассуждать, сидя в безопасности, – простонал Аккерман, обхватывая себя за плечи. – А меня хотят убить.

– Меня тоже, – неожиданно сообщил Манин.

– Правда? – удивился Алекс.

– Клянусь.

Несколько мгновений А2 молчал, раскачиваясь на кровати, а затем поинтересовался:

– Пожалуйста, напомните, о чем мы говорили в первой части разговора?

– Вы назвали меня кретином.

– Об этом вы упоминали. Что еще?

– Остальное не важно. У вас заболела голова.

– И сейчас болит… Ничего не помню… – Аккерман огляделся. – Кто вы и зачем вы здесь?

– Я наблюдаю за пациентами, приговоренными к изменению личности, – сообщил Манин. – Смотрю, как их привозят, как с ними говорят, как они исчезают, превращаясь в других людей. Меня это слегка успокаивает… и позволяет отвлечься от собственного незавидного положения.

Алекс помолчал еще, после чего прищурился:

– Надеюсь, вы понимаете глубину собственного психического расстройства?

– Стараюсь об этом не думать, – честно ответил Манин.

– Боитесь?

– Я вынужден скрываться, то есть я в принципе не совсем в порядке, – сообщил Манин. – Боюсь, у меня развивается паранойя.

– И при этом вы склоняете к бегству меня, – едко заметил А2.

– Лучше быть живым психом, чем мертвым мертвецом.

– Ужасная тавтология.

– В какой части?

– «Живой псих» – отвратительное сочетание.

– Это не тавтология, – поразмыслив, ответил Манин.

– Не важно, сочетание все равно ужасное.

– Почему?

– Разве психи живут?

– У вас нужно спросить.

– Вряд ли смогу ответить, ведь я совсем недавно осознал себя сумасшедшим, но при этом… – Аккерман печально вздохнул. – Иногда я думаю: вдруг в глубине моей души действительно прячется маленькая девочка, превратившись в которую я обрету подлинное счастье?

Манин поперхнулся.

– Сейчас, к примеру, эта мысль показалась настолько занятной, что на мгновение я даже расхотел убивать Каплана.

– Что?!

Пациент перестал обнимать себя за плечи и резко повернулся к темному монитору.

– Как я тебе представился?

– Черт, – пробормотал Манин. – Вот дерьмо.

– Ты и такие слова знаешь?

– Я знаю много слов, – с достоинством сообщил Манин. – Но мне хватает воспитания использовать их только в подобающих обстоятельствах.

– То есть мое, мать твою, возвращение ты счел подходящим обстоятельством для грязной ругани? – хрипло спросил А2. – Ты что о себе возомнил?

– Я думал, от него вас и лечат.

– Не говори загадками, – поморщился А2. – Как я тебе представился?

– Никак, – вздохнул Манин. – Вы спросили мое имя и продолжили разговор. Но я заглянул в историю болезни и выяснил, что ваше настоящее имя Александр Аккерман. Доктор Александр Аккерман. И поэтому вас называют А2.

– Как шахматную, мать ее, клетку.

– Об этом я не подумал.

– Думать за нас двоих буду я, – уверенно произнес Алекс, поднимаясь с кровати. – Кстати, посмотри, что за дерьмо мне капают, и смени на что-нибудь веселенькое. Только тайно, хочу сделать Моргану сюрприз…

– Почему за нас двоих будете думать вы?! – завопил пришедший в себя Манин.

– Оставим думать тому, у кого получается, – отрезал пациент. – Но в одном ты прав: имя так себе… Нужно что-нибудь менее тупое.

– Что-нибудь возвышенное? – съязвил Манин. – Достойное императора? Наполеон подойдет?

– Нет, не подойдет, – качнул головой А2, задумчиво разглядывая капельницу. – Во-первых, его уже использовали. Во-вторых… – Он помолчал и неспешно закончил: – Мне нужно такое имя, чтобы сразу стало ясно: пощады не будет.

Paris – London

Со времен запуска скоростного «Eurostar», вылетающего, как любили говорить, из Северного вокзала Парижа, чтобы вскоре оказаться в лондонском «Сент-Панкрас», ничего более удобного две столицы так и не связало: и самолеты, и машины проигрывали стремительному поезду, последняя модификация которого позволяла добраться из одного города до другого всего за час. И при этом – безопасно добраться. Ни разу за свою долгую историю «Eurostar» не подвергался террористической атаке – и все благодаря драконовскому контролю пассажиров. Тщательной проверке подвергался багаж: датчики, сканеры и служебные собаки высматривали и вынюхивали весь перечень запрещенных веществ и предметов; тщательной проверке подвергались сами пассажиры, у которых разве что не брали кровь на анализ. Впрочем…

«Если вызванная Орком тревога перерастет в панику, кровь на анализ будут брать обязательно, – неожиданно подумал Ли, останавливаясь у стойки регистрации. – Если успеют…»

– Добрый день, – учтиво поздоровался с китайцем бородатый трансгендер с длинными вьющимися волосами и вычурном smartverre в усыпанной стразами оправе. – Путешествуете в Лондон?

– Собираюсь.

– Ваш багаж?

– Только рюкзак, – Хаожень продемонстрировал легкую ношу.

– Досмотр чуть дальше, – напомнило оно, продолжая ковыряться с документами. – У вас нет genID?

– Это проблема?

– Пока нет, но… – Транс чуть подался вперед и, понизив голос, доверительно сообщил: – Ходят слухи, что контроль ужесточат еще больше.

– А что случилось?

– Во-первых, эта ужасная перестрелка, из-за которой многие пассажиры опоздали в полет.

– Полицейские разборки?

– Именно, – подтвердил служащий. – А во‐вторых, эпидемия.

– Где эпидемия? – испуганно поинтересовался Ли.

– В Кейптауне, – транс округлил глаза. – Вся планета обсуждает!

– Кейптаун… – Хаожень выдержал короткую паузу, словно искал в сети информацию. – Но это же в Южной Африке!

– Там не просто эпидемия, а террористическая атака с применением боевого вируса, – прошептал транс. – Неужели вы не слышали?

– Последние две недели я провел в Альпах и невнимательно следил за новостями, – сообщил Хаожень. – Извините.

– Пытались убежать от реальности?

Несмотря на то что своей очереди на регистрацию ждали другие пассажиры, транс затягивал разговор, явно флиртуя с симпатичным молодым китайцем.

– Разве от реальности можно убежать? – вздохнул Ли.

– Тут вы правы…

Но прежде чем транс задал следующий вопрос, Хаожень поинтересовался: