напарник нажмет курок. От «очереди» еще никто не уходил. Сдохнешь мгновенно. Ты все понял?

Водитель снова кивнул, глядя вперед, как зачарованный. Голос над ухом звучал, как обезличенный шепот смерти, описывающей жертве свои дальнейшие действия.

— Тогда двигай. Медленно.

И водитель спиной, покрытой холодным потом, ощутил толчок дула.

Старик откинулся на сиденье и холодно взглянул на молодого мужчину. Тот был покрыт холодным потом не меньше, чем водитель, и в его глазах плескался ужас. Старик зло схватил руку молодого, держащую «Глок», и еще сильнее прижал глушитель к спинке водительского сидения.

«Слава богу, что водила не видит выражение лица этой «тряпки» — устало подумал старик, с трудом подавляя в себе презрение к этому недомужу.

Запах свежескошенной травы приятно успокаивал нервы, но молодой солдат, стоявший у дверей гаража генеральской дачи, нервно оглядывался вокруг. Он беспокойно посматривал в сторону леса, окружающего луг вокруг здания, который предоставлял собой идеальный периметр для наблюдения за непрошенными гостями.

Солдат, служивший одновременно сторожем и охранником генеральского «поместья», нервничал в ожидании появления белой «Волги» на дороге, выходящей из леса и ведущей к даче. Левый бок ему оттягивала портупея с 18 зарядным «ГШ-18» — пистолетом в два раза легче знаменитой «Береты», как напоминание об особенной миссии, порученной лично ему. Почти два года он верой и правдой служил этому человеку. Он даже в глубине души безмерно восхищался им! Но внедрен он был в его ближайшее окружение с особым заданием, и сегодня был тот самый день, ради которого лейтенант Котов Александр Сергеевич, выпускник Академии ФСБ России, а по документам — сержант сверхсрочник, два года прислуживал этому несгибаемому генералу.

Высокий, худой, с соломенными волосами и большими фиалковыми глазами, он оставлял обманчивое впечатление невинной мальчишеской неискушенности. Хотя ему и было 32 года, выглядел он не больше чем на 24. А по выправленным для этого задания документам и вовсе являлся 22-летним сержантом-выпускником Омской Учебной части ВДВ (242 центр ВДВ) из поселка Светлый.

Котов всматривался в кромку леса, откуда выходила дорога, ведущая на дачу. Он тщетно прислушивался к по-летнему звенящим звукам луга, пытаясь вычленить чужеродный звук урчащего мотора. Ничего не нарушало дачную тишину. И хотя он осознавал, что такая тишина — это нормально, ведь оцепление периметра было незаметно снято в 4 часа утра, а наблюдатели покинули свои посты на деревьях еще вчера — ему было как-то не по себе.

На данный момент на даче находились только он и семья генерала. И Котову, с помощью Толи — водителя и по совместительству личного охранника Лебедя, предстояло сыграть ключевую роль в финальной части «представления». Толя — простоватый, уже в возрасте, водитель генерала, служивший у него уже давно, был завербован ФСБ года 3 назад. На чем его завербовали, Котов не знал, да и знать ему было не положено. Но зацепили водилу крепко, иначе Котову не позволили бы пойти с ним на контакт.

Котов, а значит и Толя, знали, что на них выйдет киллер, и они должны «купиться», но не сразу. По сути, это была работа двойного агента с пере-вербовкой, и Котову такая методология была известна не понаслышке.

Он идеально провел миссию, предварительно для вида, поторговавшись. Чтобы Толя был еще больше заинтересован, Котов пообещал, что деньги, полученные от киллера, они поделят. И вот теперь Котов Александр Сергеевич беспокойно высматривал своими «наивными» фиалковыми глазами белую «Волгу» на дороге, ведущей к генеральской даче, с особым пассажиром, и то ли продавшимся, то ли запуганным искусными манипуляторами многолетним водителем несгибаемого генерала Лебедя.

Генерал уже сидел на цокольном этаже гаража в ожидании своего гостя, и Котов беспокоился, как бы не сорвалась встреча водителя с киллером. Он беспокойно осматривал периметр участка во избежание случайных нежелательных посетителей и уже во второй раз придирчиво осматривал свой пистолет «Грязева и Шипунова-18», с легкостью пробивающий 8 мм стальной лист.

Наконец, вдали на том конце дороги показалась белая «Волга». Котов весь внутренне подобрался и внимательно смотрел на подъезжающий автомобиль. Если бы что-то было не так, Толя должен был мигнуть фарами. Но фары не мигали, и Котов чуть расслабился. Он стоял у распахнутых дверей гаража и наблюдал, как машина медленно въезжает внутрь. Толя мрачно кивнул ему из машины, и полностью зашторенная для конспирации изнутри «Волга» шумно нырнула в сумрак помещения. Котов встал на стреме снаружи. Ему не понравилось мрачное выражение лица водителя, но человек волнуется, нервничает — понять можно.

Собственно, все шло, как предполагалось, и теперь надо было ждать выезда машины. И тогда уже он сыграет свою заключительную роль. Офицер ФСБ достал из кобуры «ГШ — 18» и стал терпеливо ожидать финала спецоперации, подготовка к которой длилась долгих два года. Его учили терпению и исполнительности лучшие мастера своего дела…

20

Я сидел в машине, изо всех сил прижимая глушитель к спинке заднего сиденья. Шторки в автомобиле полностью скрывали нас от часового снаружи, и тяжелый, не свежий воздух в затемненном салоне вызывал ощущение клаустрофобии. Я смотрел на шею угрюмого водителя, который застыл в напряжении. Крупные капли пота скатывались из-под его кепки за шиворот. У меня самого холодный пот щипал глаза, скатываясь со лба.

Я не смотрел в сторону старика, боясь наткнуться на его холодный, колючий взгляд. Мы с водителем напоминали две восковые фигуры из музея мадам Тюссо, изображающие фрагмент какого-то шпионского фильма. Полностью сосредоточенный на том, чтобы не ослаблять давления оружия на спинку кресла, я старался не думать о том, что будет дальше, и, обливаясь холодным потом под оценивающим взглядом старика, продолжал вдавливать дуло пистолета в спинку заднего сиденья.

Машина чуть притормозила. Водитель мрачно кивнул, и «Волга» нырнула в полумрак гаража. Проехав метров пять, автомобиль стал со скрипом притормаживать и остановился.

Я ощутил легкий ветерок у своего правого виска, когда рукоятка пистолета Степана с глухим стуком, показавшимся для меня оглушительно громким, опустилась на голову водителя. Шофер как-то по-детски всхлипнул и грузно осел на сидение. Его голова безвольно свесилась налево, и только прерывистое, хриплое с присвистом, дыхание говорило о том, что он еще жив. Я продолжал по инерции вдавливать дуло пистолета в кресло напротив, зачарованно наблюдая за водителем. Старик оглянулся на меня, одновременно снимая с предохранителя свое оружие:

— Достань пистолет и выходи. Хватит давить спинку дулом…

Старик уже был снаружи, рядом с дверью, которая вела на цокольный этаж гаража. Пока я вышел из машины, опасливо оглядываясь на так и не пришедшего в сознание, посиневшего и хрипящего водителя, он, не дожидаясь меня, уже