Водитель снова кивнул, глядя вперед, как зачарованный. Голос над ухом звучал, как обезличенный шепот смерти, описывающей жертве свои дальнейшие действия.

— Тогда двигай. Медленно.

И водитель спиной, покрытой холодным потом, ощутил толчок дула.

Старик откинулся на сиденье и холодно взглянул на молодого мужчину. Тот был покрыт холодным потом не меньше, чем водитель, и в его глазах плескался ужас. Старик зло схватил руку молодого, держащую «Глок», и еще сильнее прижал глушитель к спинке водительского сидения.

«Слава богу, что водила не видит выражение лица этой «тряпки» — устало подумал старик, с трудом подавляя в себе презрение к этому недомужу.

Запах свежескошенной травы приятно успокаивал нервы, но молодой солдат, стоявший у дверей гаража генеральской дачи, нервно оглядывался вокруг. Он беспокойно посматривал в сторону леса, окружающего луг вокруг здания, который предоставлял собой идеальный периметр для наблюдения за непрошенными гостями.

Солдат, служивший одновременно сторожем и охранником генеральского «поместья», нервничал в ожидании появления белой «Волги» на дороге, выходящей из леса и ведущей к даче. Левый бок ему оттягивала портупея с 18 зарядным «ГШ-18» — пистолетом в два раза легче знаменитой «Береты», как напоминание об особенной миссии, порученной лично ему. Почти два года он верой и правдой служил этому человеку. Он даже в глубине души безмерно восхищался им! Но внедрен он был в его ближайшее окружение с особым заданием, и сегодня был тот самый день, ради которого лейтенант Котов Александр Сергеевич, выпускник Академии ФСБ России, а по документам — сержант сверхсрочник, два года прислуживал этому несгибаемому генералу.

Высокий, худой, с соломенными волосами и большими фиалковыми глазами, он оставлял обманчивое впечатление невинной мальчишеской неискушенности. Хотя ему и было 32 года, выглядел он не больше чем на 24. А по выправленным для этого задания документам и вовсе являлся 22-летним сержантом-выпускником Омской Учебной части ВДВ (242 центр ВДВ) из поселка Светлый.

Котов всматривался в кромку леса, откуда выходила дорога, ведущая на дачу. Он тщетно прислушивался к по-летнему звенящим звукам луга, пытаясь вычленить чужеродный звук урчащего мотора. Ничего не нарушало дачную тишину. И хотя он осознавал, что такая тишина — это нормально, ведь оцепление периметра было незаметно снято в 4 часа утра, а наблюдатели покинули свои посты на деревьях еще вчера — ему было как-то не по себе.

На данный момент на даче находились только он и семья генерала. И Котову, с помощью Толи — водителя и по совместительству личного охранника Лебедя, предстояло сыграть ключевую роль в финальной части «представления». Толя — простоватый, уже в возрасте, водитель генерала, служивший у него уже давно, был завербован ФСБ года 3 назад. На чем его завербовали, Котов не знал, да и знать ему было не положено. Но зацепили водилу крепко, иначе Котову не позволили бы пойти с ним на контакт.

Котов, а значит и Толя, знали, что на них выйдет киллер, и они должны «купиться», но не сразу. По сути, это была работа двойного агента с пере-вербовкой, и Котову такая методология была известна не понаслышке.

Он идеально провел миссию, предварительно для вида, поторговавшись. Чтобы Толя был еще больше заинтересован, Котов пообещал, что деньги, полученные от киллера, они поделят. И вот теперь Котов Александр Сергеевич беспокойно высматривал своими «наивными» фиалковыми глазами белую «Волгу» на дороге, ведущей к генеральской даче, с особым пассажиром, и то ли продавшимся, то ли запуганным искусными манипуляторами многолетним водителем несгибаемого генерала Лебедя.

Генерал уже сидел на цокольном этаже гаража в ожидании своего гостя, и Котов беспокоился, как бы не сорвалась встреча водителя с киллером. Он беспокойно осматривал периметр участка во избежание случайных нежелательных посетителей и уже во второй раз придирчиво осматривал свой пистолет «Грязева и Шипунова-18», с легкостью пробивающий 8 мм стальной лист.

Наконец, вдали на том конце дороги показалась белая «Волга». Котов весь внутренне подобрался и внимательно смотрел на подъезжающий автомобиль. Если бы что-то было не так, Толя должен был мигнуть фарами. Но фары не мигали, и Котов чуть расслабился. Он стоял у распахнутых дверей гаража и наблюдал, как машина медленно въезжает внутрь. Толя мрачно кивнул ему из машины, и полностью зашторенная для конспирации изнутри «Волга» шумно нырнула в сумрак помещения. Котов встал на стреме снаружи. Ему не понравилось мрачное выражение лица водителя, но человек волнуется, нервничает — понять можно.

Собственно, все шло, как предполагалось, и теперь надо было ждать выезда машины. И тогда уже он сыграет свою заключительную роль. Офицер ФСБ достал из кобуры «ГШ — 18» и стал терпеливо ожидать финала спецоперации, подготовка к которой длилась долгих два года. Его учили терпению и исполнительности лучшие мастера своего дела…

20

Я сидел в машине, изо всех сил прижимая глушитель к спинке заднего сиденья. Шторки в автомобиле полностью скрывали нас от часового снаружи, и тяжелый, не свежий воздух в затемненном салоне вызывал ощущение клаустрофобии. Я смотрел на шею угрюмого водителя, который застыл в напряжении. Крупные капли пота скатывались из-под его кепки за шиворот. У меня самого холодный пот щипал глаза, скатываясь со лба.

Я не смотрел в сторону старика, боясь наткнуться на его холодный, колючий взгляд. Мы с водителем напоминали две восковые фигуры из музея мадам Тюссо, изображающие фрагмент какого-то шпионского фильма. Полностью сосредоточенный на том, чтобы не ослаблять давления оружия на спинку кресла, я старался не думать о том, что будет дальше, и, обливаясь холодным потом под оценивающим взглядом старика, продолжал вдавливать дуло пистолета в спинку заднего сиденья.

Машина чуть притормозила. Водитель мрачно кивнул, и «Волга» нырнула в полумрак гаража. Проехав метров пять, автомобиль стал со скрипом притормаживать и остановился.

Я ощутил легкий ветерок у своего правого виска, когда рукоятка пистолета Степана с глухим стуком, показавшимся для меня оглушительно громким, опустилась на голову водителя. Шофер как-то по-детски всхлипнул и грузно осел на сидение. Его голова безвольно свесилась налево, и только прерывистое, хриплое с присвистом, дыхание говорило о том, что он еще жив. Я продолжал по инерции вдавливать дуло пистолета в кресло напротив, зачарованно наблюдая за водителем. Старик оглянулся на меня, одновременно снимая с предохранителя свое оружие:

— Достань пистолет и выходи. Хватит давить спинку дулом…

Старик уже был снаружи, рядом с дверью, которая вела на цокольный этаж гаража. Пока я вышел из машины, опасливо оглядываясь на так и не пришедшего в сознание, посиневшего и хрипящего водителя, он, не дожидаясь меня, уже