ней толпятся чудовища – мохнатые и чешуйчатые, тощие и пузатые. Многие держали в лапах факелы. И все были вооружены.

Огромные деревянные ворота распахнулись, пропуская Ооода, и захлопнулись у тролля за спиной. Коровы ревели и ломились следом, но створки не поддавались. Ооод зашатался и рухнул на землю. Джаннер и Кальмар вылетели у него из рук и покатились по земле.

Джаннер помотал головой, чтобы прийти в себя, и обвёл глазами молчаливое скопище расщепков. Мальчик был слишком потрясён, чтобы испугаться.

Перед ним стояли существа всех форм и размеров, сливаясь в сплошную массу с глазами. Джаннер даже не сразу понял, как отличить их друг от друга.

Он ошеломлённо смотрел на чудовищ, пока от толпы не отделился один из расщепков. У него был круп лошади и человеческий торс; бугристое лицо напоминало кошачью морду. На плече у расщепка висел меч. Он поклонился мальчикам и произнёс низким хриплым голосом:

– Добро пожаловать в Расщепберг.

48

Старшина Кэдвик

Джаннер, Кальмар и Ооод увидели существо, руки и шею которого покрывала рыбья чешуя, а на остальных частях тела, включая лицо, росли самые разные уши – собачьи, овечьи, кробличьи… Однако двигалось оно грациозно и говорило женским голосом – так, во всяком случае, показалось Джаннеру. Глаза у женщины-расщепка располагались на щеках, синие губы были выворочены наружу как у глиппера.

Женщина проводила гостей в простое, но прочное строение, сложенное из брёвен, и сказала, что с ними желает побеседовать вожак – старшина Кэдвик.

Джаннер дивился, что их до сих пор не съели. По слухам, расщепки были смертельно опасными чудовищами, от которых жители Внешних долин отбивались не первый год… но эти существа казались вполне цивилизованными и почти гостеприимными.

Покрытая ушами женщина-расщепок принесла глиняные кружки и кувшин с водой, улыбнулась и вышла. Ооод сел прямо на пол, потому что подходящих для тролля стульев не было; мальчики устроились за столом и стали пить воду, удивлённо переглядываясь.

– Ничего себе, – сказал Кальмар.

– Ооод тое удилен, – отозвался тролль, не сводя глаз с раненой ноги. Он пощупал её и поморщился, и Джаннер понял, что рана серьёзная.

Дверь открылась, и вошли двое расщепков – один с волчьей мордой и туловищем большого швапа (впрочем, он всё равно был настолько мал, что его макушка едва виднелась из-за стола), а второй с телом медведя и насаженной задом наперёд головой. Прямо из плеч у него, как недоразвитые крылья, торчали узловатые кости. Расщепки притащили огромное кресло-качалку, помогли Оооду сесть, поклонились, и медведеголовый произнёс:

– Лекарка сейчас придёт. Она вылечит твою ар-р-р… прости. Твою ногу.

Он повернулся и вышел из комнаты задом – или нет? («Тут ведь как посмотреть», – подумал Джаннер.) Расщепок, похожий на швапа, по-детски помотал головой и улыбнулся, обнажив зубы, которые оказались квадратными, как у лошади.

– Вот так странная штука, – проговорил он, ни к кому не обращаясь.

– Самым странным на моей памяти был гарганов каракан, – сказал Кальмар, помолчал и кивнул. – Но ты прав… это ещё удивительнее.

Дверь открылась вновь, и вошла невысокая коренастая женщина, которую сопровождал медведь с перевёрнутой головой. Двигалась она уверенно и решительно, словно привыкла распоряжаться. Коротко стриженные чёрные волосы обрамляли миловидное лицо. Она несла полную сумку, из которой торчали ножницы, ножи, свёртки ткани, бутылочки со снадобьями.

– Раненый тролль, говорите? – уперев руки в бока, женщина посмотрела на мальчиков.

Все молчали. Она неодобрительно покачала головой:

– Ну? Кто из вас тролль?

Джаннер и Кальмар указали на Ооода. Тот робко поднял руку.

– Так я и думала. Ты определённо похож на тролля, – женщина повернулась к медведю. – Уизль, скажи старшине Кэдвику, что беглецы сами не знают, который из них тролль. Они пострадали сильнее, чем мы думали. – Она подошла к Оооду, взялась за его раненую ногу и повернула её из стороны в сторону. – Ну, выглядит не так скверно. Сломана?

Ооод заворчал и указал на зияющую рану на голени.

– Да-да. Нога сломана?

Ооод посмотрел на Джаннера, на лекарку и неуверенно произнёс:

– Нет.

– Хорошо. Тогда займёмся укусом. Эту рану мы живо зашьём. Меня зовут Матушка Мангри. У вас троих наверняка есть вопросы. Старшина Кэдвик скоро придёт. Он унимает коров, которых вы так глупо взбудоражили.

– Взбудоражили? – переспросил Джаннер.

Матушка Мангри достала из сумки какие-то листья, приложила их к ноге Ооода и, когда тролль зашипел от боли, забормотала что-то успокаивающее:

– Тише, тише, громила. Как тебя звать?

– Ооод.

– Так, значит, ты тролль?

– Да, – сонно отозвался тот.

– И всё? Тролль – и всё?

Ооод не ответил, потому что крепко заснул. Матушка Мангри убрала листья в сумку и достала нечто похожее на рыболовный крючок. Прищурившись, она вдела нитку в ушко и принялась зашивать рану.

– Да, взбудоражили. Обычно они не подходят так близко к Расщепбергу. Мы слышим их по ночам, когда они охотятся, но уже давно в ворота не ломилось целое стадо. Хорошо, что они не прорвались! – Лекарка завязала узел на нитке, оценивающе оглядела свою работу, собрала сумку и повернулась к двери. Мальчики ахнули, когда увидели длинный пушистый хвост с настоящей человеческой кистью на конце. Она бежала на растопыренных пальцах по полу за Матушкой Мангри, как ручное животное на поводке. Обернувшись и увидев потрясённые лица мальчиков, женщина улыбнулась: – А вы целы?

– Да, госпожа, – натужно улыбнувшись, ответил Кальмар.

– Ну и хорошо. Старшина Кэдвик скоро придёт.

В дверь постучали, и Матушка Мангри открыла. На пороге стоял получеловек-полуконь, разговаривавший с мальчиками во дворе.

– Всё в порядке? – спросил он, заходя.

– Да. Тролль – это вон тот, здоровый. Нога в порядке, коровий укус я зашила. Он проснётся через минуту-другую.

Старшина Кэдвик закрыл за собой дверь и внимательно оглядел мальчиков и тролля. Джаннер невольно уставился на диковинное существо. Кэдвик представлял собой удивительную смесь разных животных, однако его осанка, манера складывать руки на груди и взгляд, в котором не было ни страха, ни злобы, показались Джаннеру благородными. Вскоре мальчик понял, что Кэдвик смотрит не на Кальмара, не на тролля, а именно на него. И очень внимательно.

Наконец, старшина Кэдвик шагнул вперёд и произнёс:

– Ты мальчик.

Джаннер подобрался. Вдруг расщепки всё-таки враждебны?

– Настоящий мальчик? – уточнил Кэдвик.

– Да, – ответил Джаннер, с отвращением слыша дрожь в собственном голосе.

– Скажи мне, – обратился Кэдвик к Кальмару, – каким образом ты, расщепок, оказался в обществе мальчика?

– Что? – с нервным смешком переспросил Кальмар. – Я не расщепок. Меня зовут Кальмар, а это мой брат.

Кэдвик рассмеялся:

– Ты не расщепок? Матушка Мангри права – вы пострадали сильней, чем может показаться.

– Ничего не понимаю, – произнёс Джаннер.

Кэдвик вновь взглянул на него, склонив голову