— Далеко не всё, — выдохнул Антон, сев к столу следом за товарищами, и принялся есть.

— Как Софья? Вы доложили обо всём государыне? — переживал Алексей, не желая ни есть, ни пить.

Алёна махнула рукой и села напротив них, несмело взглянув на смотревшего со всем вниманием Николая. Его взгляд выражал и тоску, и восхищение ею, но она старалась сдержанно всё рассказать:

— Не пропустили нас к государыне. Однако Софья всё написала. Надеемся вот, что прочитала государыня да примет решение. Остаётся надеяться, что не прогонят Софью. Самое страшное, к комнате её приставили круглосуточную охрану. Никого не пускают. Слава Богу, тем коридором можно пробраться к ней. Там никого, словно о нём и позабыли.

— Слава Богу, — выдохнул Алексей. — Значит, есть надежда. Утром всё решится, думаю.

— Да и родители Софьи здесь были. Явились злые, просили отдать дочь увезти домой, но получили немедленный отказ.

— Значит, не зря мы верили, что во дворце спасти Софью хотя бы на время удастся, — улыбнулся с облегчением Николай и тоже принялся за еду. — Давай, Лёшка, подкрепись, а то явишься к любимой голодный, взъерошенный, напугаешь.

Невольно посмеявшись над словами друга, Алексей послушно стал есть и пить. Так же невольно ему да переглянувшемуся с ним Антону пришлось заметить нежные нити взглядов между Николаем и Алёной. Крепкие чувства обоих только радовали и глаза, и душу, а вера в то, что дальше будет только лучше, снова побеждала все тревоги…

Скорее закончив трапезу, Алексей встал перед висевшим у выхода маленькому зеркалу. Поправив волосы и одежду, он оглянулся на умилённо рассмеявшихся над ним друзей. Не хотелось ждать более ни секунды, чтобы заключить любимую в крепкие объятия.

Алексей снова пробрался по тёмному коридору к комнате Софьи. Свет, льющийся оттуда, помог ему решиться войти без стука, и Алексей осторожно приоткрыл дверь…

69 Часть

В полутьму маленькой спальни, в которой жила во дворце, Николай проводил любимую. Только уходить он совсем не собирался. Заключив Алёну в объятия, без слов, без желания говорить, он стал покрывать её лицо поцелуями.

Вновь поддаваясь ласкам возлюбленного, Алёна подчинялась. Не желая пока говорить, она снова купалась с ним в восторженных чувствах любить друг друга. Обнажая друг друга, целуя, обнимая, они вновь и вновь посвящались любви да клятвам вечности.

Когда же утомлённые лежали на узкой кровати, обняв обнажённые тела друг друга, Николай прошептал на ухо:

— Как же ты прекрасна… Я утром же займусь устроить твоего отца в купцы. Уверен, благодаря опыту твоего дяди всё удастся.

— Мне страшно, — прошептала искренняя о не проходящих предчувствиях Алёна.

Николай же верил, что любые преграды — пустяки в их случае, и снова стал целовать её манящие губы:

— Мы уже обвенчаны судьбою… Дело за малым…

В подобное же верил и Алексей, пробравшись тайком в комнату любимой через остающийся пока тайным коридор…

— Алёшенька, — выдохнула с облегчением видеть вернувшегося милого Софья.

Алексей со счастливой улыбкой прошёл в комнату, осторожно заперев за собою дверь, и заключил в объятия кинувшуюся к нему возлюбленную.

— Тише, — приставила она палец к его губам, желающим тут же её целовать. — Дай на тебя взглянуть…

Она смотрела на счастливого милого, и душа радовалась видеть его живого, целого, вновь стоящего здесь да держащего её в своих крепких руках.

— Всё будет теперь прекрасно, — расцеловывая её лицо, жарко обнял Алексей. — Всё, всё, успокойся, — шептал он, но Софья разрыдалась от избытка чувств.

Сев с нею на краю постели, Алексей заметил скрывшуюся выглянувшую из-за ширмы пожилую служанку. Зная, что та верно служит и скрывает уже долгое время их встречи, он верил, не предаст и теперь. Он взял лежащий на подушке кружевной платочек любимой да подал его:

— Милая моя, сладкая моя, всё будет прекрасно, правда. Всё будет, как я говорил. Выкраду, но будем вместе!

— Тебя могли убить, — высушивая слёзы, молвила та в ответ. — Я места себе не находила. Вы его нашли?

— Нет. Зато твой брат там резво защищал его. Явный союзник, — сказал Алексей с негодованием.

— Да, и он, и папенька наш обожают Мамонова. Не знаю, почему, — призналась Софья. — Страшно так…

— А ты не думаешь, что Мамонов удерживает их чем? За брата твоего вступилась живущая в доме Мамонова некая девушка. На вид из благородных. Твой брат явно любит её.

— Девушка?! — удивилась Софья. — Я боюсь, это сестра Мамонова, Анастасия… Мишенька давно влюблён в неё.

— Ясно, — вздохнул с сожалением Алексей. — Но именно она остановила кровавую битву. Нас, действительно, могли убить… Силы были неравными.

— Господи, — смотрела с чувством большего страха Софья, но любимый вновь улыбнулся:

— Не судьба нам сгинуть, милая. Увезу тебя, видать, далеко.

— А твои родители? Они примут? — смотрела с нескрываемой тревогой Софья, и Алексей не стал ничего скрывать:

— Да, отношения мои с ними холодны, но они не позволят случиться беде, уверен. Они согласятся на всё, пусть и придётся согласиться принять, что я имею иные взгляды да иные планы на жизнь.

— Почему же всё вышло так? Как ты решился уйти от них? Почему? — не понимала Софья.

Алексей выдержал паузу, тяжело вздохнув, и опустил взгляд перед собой, вспоминая прошлые годы:

— Когда я заявил отцу, что поддерживаю политику России и не буду вступать в армию шведов, подав в отставку, он возненавидел меня. Клялся лишить наследства, выгнать, на что я просто оставил им записку, что проживу и без их средств, а сам… ушёл. Я уехал в Россию, где познакомился с Озерецковским. Совершенно случайно. Я искал у кого можно чему поучиться, дабы устроиться на достойную службу, а его в то время отправляли со студентами за границу… Как раз для учёбы… Меня взяли тоже. Так я познакомился с Николаем и Антоном. Они были среди студентов. Антон… Сирота, почти разорившийся из-за своего безграничного желания играться, гулять, веселиться… Николай же — сын князя, но желающий всего добиться сам, что отец ему и позволяет, отказался от денег родителей… Сам отправился искать доходы и счастье. Вот мы среди остальных студентов и катались по миру, забрели в Норвегию, чтобы погулять, а там в пьяных разборках да под действием дурманящего опиума кто-то случайно зарезал одного норвежца. Нож подсунули… Бобринскому… Я не мог допустить его ареста и, видя, что нас окружают стражи порядка, схватил нож да взял вину на себя. Николай с Антоном встали на мою сторону, будто мы сообщники. Так нас упрятали в крепость. Просидев за решётками всю зиму,