– Мне бы сразу надо было догадаться, – сказала Таппенс.

Она укрепляла расстроенные нервы щедрой порцией старогобренди и переводила любящий взгляд с Томми на мистера Гранта и обратно. А потоми на Альберта, который сидел с кружкой пива, ухмыляясь от уха до уха.

– Расскажи, как все было, Таппенс, – попросил Томми.

– Ты первый, – возразила Таппенс.

– А мне нечего особенно рассказывать, – сказал Томми. – Почистой случайности я открыл секрет радиопередатчика. Думал, что выкрутился, ноХейдока перехитрить не удалось.

Таппенс кивнула:

– Он, конечно, сразу позвонил миссис Спрот. Она выбежала всад и устроилась поджидать тебя в аллее с молотком в руке. Она отсутствовала закарточным столом всего три минуты. Я обратила внимание, что она вернуласьзапыхавшаяся, но ее я вообще не подозревала.

– Ну а дальше вся заслуга принадлежит Альберту, – продолжалТомми. – Он пошел по моему следу, как верный пес, я стал громко храпетьморзянкой, а он услышал, догадался, разобрал. И явился с докладом к мистеруГранту. В ту же ночь они вдвоем туда вернулись, я снова давай храпеть! Ну, и врезультате мы сговорились, что я еще немного там побуду, чтобы не спугнутьожидавшийся морской десант.

Мистер Грант добавил от себя:

– Когда Хейдок сегодня утром уехал, наши люди завладели«Привалом контрабандистов». И вечером мы захватили катер.

– Теперь, Таппенс, твоя очередь, – сказал Томми.

– Ну, ладно. Начну с того, что я была последней дурой.Подозревала в «Сан-Суси» всех, кроме миссис Спрот. Правда, был один момент,когда я почувствовала тревогу, как будто бы мне что-то угрожало – я тогдаслучайно подслушала по телефону разговор про четвертое число. Рядом со мной приэтом были три человека, и я решила, что опасность исходит либо от миссисПереньи, либо от миссис О'Рурк. И ошиблась: на самом деле источником опасностибыла бесцветная миссис Спрот.

Этого дурацкого убеждения я держалась, Томми знает, до тогосамого времени, как он исчез. Мы с Альбертом стали вырабатывать план действий,и вдруг, нежданно-негаданно, мне на голову сваливается Тони Марсдон. Поначалувсе выглядело убедительно – обычный молодой человек, какие ходят хвостом заДеборой. Но две вещи меня насторожили. Во-первых, разговаривая с ним, я всебольше убеждалась, что вижу его впервые, что у нас дома он никогда не бывал. Аво-вторых, хотя он и был осведомлен о моей работе в Лигемптоне, он при этомсчитал, что Томми в Шотландии. И тут что-то было не так. Ведь знать-то он могкак раз только о Томми, я присоединилась, вообще говоря, неофициально. Это мнепоказалось странным.

Мистер Грант говорил, что пятая колонна проникла всюду – всамые неожиданные места. Почему бы в таком случае одному из их людей неработать в Деборином ведомстве? И я решила устроить ему ловушку. Рассказала,что у нас с Томми есть свой код для связи. Настоящий-то условный знак у насодин: открытка с песиком, но Марсдону я наплела, что будто бы мы пользуемсяпоговоркой: «Пенни – за штуку, два пенса – за науку». Как я и надеялась, он наэто клюнул! Сегодня утром я получила письмо, которое выдало его с потрохами.

У нас все было заранее продумано и условлено. От менятребовалось только позвонить портнихе и отменить примерку. Это означало, чторыба на крючке.

– У меня-то сердце ох как было не на месте! – ввернул отсебя Альберт. – Я подъехал к воротам в фургоне булочника и вылил там большуюлужу пахучего вещества. Анисовое масло[80] это было, должно быть, – покрайности, запах шел анисовый.

– Ну, а потом, – снова повела рассказ Таппенс, – вышла я ипрямо ногой в эту лужу, так что фургону не составило труда проехать по моемуследу до железнодорожной станции. У кассы кто-то, ставший в очередь за мной,услышал, что у меня билет до Ярроу. А вот уж там могли возникнуть проблемы.

– Да нет, почему же, – сказал мистер Грант. – Собаки отличновзяли след на станции в Ярроу и повели за колесом, об которое вы обтерлиподошву. След привел нас в рощицу, оттуда на вершину холма, где стоит каменныйкрест, и дальше по тропе, которой вы шли через луга. Вражеская сторона непредполагала, что мы можем идти по вашему следу, они убедились, что вы идете,куда они вам указали, и преспокойно уехали.

– Но все равно у меня сердце было не на месте, – покачалголовой Альберт. – Шутка ли, знать, что вы находитесь в том доме, и не иметьпонятия, как там с вами обращаются. Ну, мы пролезли в заднее окно и скрутили туиностранку, когда она спускалась по лестнице. В последнюю минуту поспели.

– Я знала, что вы придете, – сказала Таппенс. – Моя задачасостояла в том, чтобы затянуть разговор подольше. Я уже готова былапритвориться, будто соглашаюсь, если бы не заметила, как приоткрывается дверь.Но самое замечательное было то, что я вдруг все поняла и убедилась, какая же ябыла страшная дура.

– А что тебя натолкнуло на эту догадку? – спросил Томми.

– Гуси, гуси, вы куда? – не задумываясь, ответила Таппенс. –Хейдок как только услышал это, прямо позеленел от бешенства. И вовсе не оттого,что это была просто дурь и грубость. Я видела, что эти слова для него значатчто-то очень важное. А потом лицо его прислужницы, Анны, – оно напомнило мнелицо погибшей полячки, ну, и тут я подумала про Соломона, и все сталосовершенно ясно.

Томми возмутился:

– Таппенс, если ты еще раз это повторишь, я застрелюсь,ей-богу! Что тебе стало совершенно ясно? Не говори загадками. И при чем здесьСоломон?

– Помнишь, к нему пришли две женщины с ребенком, и каждаяутверждала, что это ее ребенок?[81] А Соломон сказал: «Хорошо, давайте разрубимего пополам», и ненастоящая мать сказала: «Давайте», а настоящая сказала: «Нет,пусть лучше уж та женщина его возьмет». Потому что не могла согласиться, чтобыее ребенка убили. Так вот, в тот вечер, когда миссис Спрот застрелила полячку,вы все говорили, какое это чудо, она же могла попасть в ребенка. Уже тогдаследовало догадаться. Если бы ребенок был ее, она бы не способна была пойти натакой риск. Очевидно, это был не ее ребенок. Именно поэтому ей необходимо былозастрелить ту женщину.

– Почему?

– Да потому что та была настоящей матерью девочки! – ГолосТаппенс слегка дрогнул.

– Бедная женщина, бедная гонимая мать! Она прибыла сюдабеженкой, без единого гроша, и с готовностью согласилась, чтобы миссис Спротудочерила ее девочку.